— Маленькая… — с некоторым сомнением сказала магесса, глядя на результат их стараний.

— Тебе хватит, — уронил бастардо, и Лучано снова изумился, хотя дал себе слово этого не делать.

Он что, собирается спать у костра?! Нет, в том, что пара дворян позаимствует у простолюдина, которого наняли, палатку, Лучано даже не сомневался. Но зачем уступать ее одной девице, если там просторно для двоих? Бастардо бережет ее репутацию?! Перед кем?!

— Ал, тебе не кажется, что забирать вещь у ее хозяина как-то… неправильно? — мягко, почти вкрадчиво поинтересовалась магесса, и Лучано про себя ухмыльнулся.

Ну-ну. И что дальше?

— Но ты ведь не можешь спать вместе с ним! — ожидаемо и очень правильно возмутился Вальдерон и гневно глянул на Лучано, который тут же притворился, что его вообще ничто, кроме костра, не интересует. — Это… неприлично.

— Ну да, — преспокойно согласилась рыжая. — Вдвоем — неприлично, я согласна. И очень глупо. Синьор Фарелли будет спать в палатке, потому что она принадлежит ему. Я — потому что ночевать у костра не собираюсь. У меня потом волосы дымом пахнут, знаешь, как противно! А одного тебя тогда отправлять к костру и вовсе странно! Потеснимся втроем, подумаешь!

Она улыбнулась, и Лучано чутьем понял, что девице жутко не по себе, но она храбрится, а бастардо растерян и попросту не знает, что делать. Да любой бы не знал! Уложить с собой третьим простолюдина! Еще и подозрительного вдобавок! Тут и этикет, и просто здравый смысл сойдут с ума!

— Я вполне могу лечь у костра, — подал он голос, надеясь, что это зачтется как-нибудь впоследствии.

Спать на попонах, конечно, удовольствие так себе, но…

— Нет уж, потеснимся, — очень мрачно сказал бастардо, приняв какое-то непонятное решение. — Так действительно будет приличнее, чем вдвоем.

Чем трое приличнее двух, Лучано так и не понял. Можно подумать, если его попросят отвернуться или погулять снаружи, он откажет. Странные эти дорвенантцы!

И тут он кое-что вспомнил, увидев, какие тоскливые взгляды синьор Вальдерон бросает на почти опустевший котелок. Перелил остатки шамьета в кружку, сходил к ручейку, сполоснул его и наполнил водой. Вернувшись, опять поставил на огонь под удивленными взглядами парочки и даже, кажется, Пушка. Полез в сумку и с триумфом вытащил клад неизвестного офицера: сухари, высушенную, как подошва, колбасу и фляжку с карвейном.

— Ой… — ахнула магесса так, словно получила в подарок на Зимнее Солнцестояние целую кондитерскую, а синьор Вальдерон поспешно отвел блеснувшие глаза.

Лучано усмехнулся про себя и поделил сухари на две части. Одну убрал обратно в сумку, пояснив: «На завтрак, благородные синьоры», — а вторую, как раз четыре штуки, протянул своим дорвенантцам по паре каждому. Колбасу же отправил в котелок, потому что в таком виде ее мог угрызть разве что Пушок. А он, судя по рассказам, есть ее не собирался.

— А вы, синьор Фарелли? — возмутилась то ли неправильная благородная синьорина, то ли безупречно играющая мерзавка.

— А я плотно пообедал в трактире, — улыбнулся Лучано, не напоминая парочке, что они там пообедали ничуть не хуже.

Пустяки, ляжет разок спать голодным, от него не убудет. Однако бастардо, неуловимо помрачнев, протянул ему один из своих сухарей, заявив:

— Извольте слушаться, синьор Фарелли, раз уж нанялись на службу. Не хватало еще, чтобы кто-то из моих людей лег спать голодным вместо меня. Айлин, тебя это тоже касается. Вот свалишься, что мы будем делать? Ешь, это приказ.

— Слушаюсь, милорд, — выпалила девица, как хорошо обученный солдат, и тут же возмутилась: — Ал, это нечестно! Ты не мой наставник!

— Я командир отряда, — невозмутимо отозвался бастардо, и девчонка замолчала, ошалело хлопая глазами.

Лучано, сам растерявшись, тихо сжевал возвращенный сухарь, вытащил разварившуюся колбасу из котелка и поделил на три части, насадив на прутики. Раздал каждому его порцию, а оставшийся бульон отставил в сторону. Утром к завтраку пригодится!

— Синьор Фарелли, а откуда у вас эта фляжка? — вдруг поинтересовалась девчонка, чуть не подавившись колбасой. — Можно посмотреть?

Голос у нее был такой странный, что Лучано про себя ругнулся. Собирался ведь отбить герб!

— Была в той поклаже, что я купил вместе с лошадьми, — сказал он и подал рыжей фляжку, на которую безумная парочка воззрилась с одинаковым изумлением. — Честное слово, не знаю, чья она.

— Зато… зато я знаю, — всхлипнула девица, и Лучано увидел, что она смеется просто взахлеб. — Ал, ты это видишь? Это же… Это герб Кастельмаро! Того боевика, что на дороге… Ал!

— Так это его лошади? — уточнил Вальдерон и посмотрел на Лучано с неожиданной благосклонностью. — Кто-то ограбил лорда Кастельмаро и продал его лошадей синьору Фарелли?

— Ага… — выдавила девица, звонко хохоча. — Пресветлый Воин… Ну и не везет же Кастельмаро… с нашей компанией…

Лучано вспомнил увиденное на дороге: красивого лорда в таком же голубом плаще, как герб на фляжке, гнедых лошадей под ним и его отрядом… покосился на тех, которых купил… И в безумии, окружившем его этим вечером, кое-что прояснилось. Кем бы ни был этот лорд, ему и правда не повезло!

— И прекрасно, — с явным мстительным удовлетворением заключил Аластор. — Лично позабочусь, чтобы конезавод Вальдеронов больше не продал ему ни одной лошади! За тех, которых он заклятием… Держите, синьор Фарелли!

Он взял у магессы фляжку и вернул ее Лучано почтительно, как боевой трофей. Рыжая синьорина Айлин продолжала смеяться, и Лучано понял, что мир сошел с ума, и он, Лучано Фортунато Фарелли, погружается в безумие вместе с ним. Нормальные благородные синьоры не ужинают с простолюдином, делясь с ним последним сухарем. Не приглашают спать в одной палатке с собой. Не смеются вместе с ним, как со старым другом! Мир определенно сошел с ума… И теперь может случиться вообще все, что угодно. «Но пусть оно случится завтра, — смиренно вознес Лучано молитву, сам не зная кому. — Хватит с меня на сегодня, м?»

Новый знакомец действительно оказался ценным приобретением, как и обещал. Аластор проснулся раньше всех, сказались многолетние тренировки на рассвете, но стоило ему шевельнуться, как Фарелли, спавший рядом, настороженно вскинулся. Сразу же успокоился, поймав взгляд Аластора, кивнул и осторожно, чтобы не разбудить Айлин, выскользнул из палатки.

Когда Аластор, прихватив куртку, тоже выполз в холодную утреннюю серость, итлиец уже успел умыться, судя по слегка влажным волосам, развел костер и хлопотал возле него. Разогрев вчерашнее подобие бульона, протянул Аластору кружку, подал сухарь и еще улыбнулся чуть виновато. Мол, сам знаю, что завтрак скудный, что же поделать! Кружка у них оказалась одна на всех, да и та принадлежала Фарелли, так что Аластор быстро выпил бульон и вернул ее владельцу. Тот последовал его примеру, а потом, вымыв кружку в ручье, слил в нее остатки бульона и пристроил возле костра вместе с парой сухарей, которые они, не сговариваясь, приберегли для Айлин.