– Да, извини, мне нужно было упомянуть о ней раньше. Она умерла несколько месяцев назад. Я виделась с ней только один раз, вместе с тетей Кристин, когда моя история попала в газеты. Она сама со мной связалась. Я не знаю, почему. Она казалась подавленной. Полагаю, ее жизнь Конор Гири тоже разрушил.

– И что она рассказала об их матери?

– Это было сказано вроде как мимоходом, но я много об этом думала. Она сказала, что их отец умер, когда они были маленькими, и их мать ожидала, что Конор займет его место во всех смыслах. Она сказала, это было извращение. Именно так она и выразилась.

– Господи боже мой, – выдохнул Марк.

Питер какое-то время помолчал.

– Она была… нормальная?

– Маргарет? Думаю, да. Но, полагаю, она встретилась со мной из чувства какого-то долга.

– Ты ничего не испытываешь… по поводу ее смерти? Ты никогда не упоминала об этом раньше, – спросил Марк.

– С чего бы? Я видела эту женщину один раз. Она показалась мне милой. Как удивительно, что брат и сестра могут быть такими разными!

Питер взглянул на меня.

– Мы разные.

– Не настолько разные. Два года назад я прикидывалась глухой, чтобы не приходилось разговаривать с людьми.

Он улыбнулся.

– Звучит как отличная идея.

Следующим вечером Питер рассказал нам о двух днях, которые он провел в одной комнате с Дениз. Марк хотел знать все детали, но Питеру, по его подсчетам, тогда было только семь лет. Воспоминания были как в тумане. Питер помнил только, что она была очень страшная и беременная. Марк изо всех сил выжимал из него подробности, но Питеру лишь удалось вспомнить, что у нее, кажется, не было передних зубов и ей было больно. Маленькому Питеру она показалась старой. Когда появился интернет и он начал поиски, его шокировало, что нашей матери тогда было всего девятнадцать лет.

Я связалась с полицией и попросила вернуть мне Тоби, моего медведя. Они согласились, потому что он больше не являлся уликой. Узнав, что это Питер послал его мне, я была рада его вернуть.

Когда миновала середина января, Питер стал тихим и угрюмым. Он почти перестал разговаривать. Когда я допытывалась у него, что происходит, он говорил что-то про тоску по лету в Южном полушарии. Я спросила, нет ли у него желания остаться в Ирландии и найти здесь работу, соответствующую его опыту и квалификации. Он неохотно признался, что не знает, что делать. Я предложила научить его играть на пианино, но тогда он закричал на меня:

– Ты не можешь решить все проблемы, играя на пианино, Мэри!

Я совершенно растерялась. Он ушел, захлопнув за собой дверь, а я осталась стоять и, чуть не плача, кричать ему вслед:

– Меня зовут Салли!

Я не хотела говорить об этом Марку, потому что он, кажется, не до конца доверял Питеру. Когда Питер через какое-то время вернулся, он направился прямо в свою комнату. На следующее утро он пробормотал извинения. Я вспомнила про все механизмы контроля, которым меня обучила Тина. Я спокойно сказала, что требую уважать меня в собственном доме, что у меня тоже есть проблемы с управлением гневом и что, если он не прибегнет к терапии, ему придется уйти.

Когда я успокоилась, то наконец поняла, что делать с деньгами с продажи дома Конора Гири. Это было и наследство Питера, хоть Маргарет и не знала об этом. Ему полагалось пятьдесят процентов. Когда однажды он попросил у меня в долг, я все ему рассказала.

– Ты можешь начать заново, Питер. Здесь, в Ирландии, где ты родился, – сказала я и начала объяснять ему, откуда взялись деньги. – Ты можешь позволить себе комфортабельный дом здесь, в деревне, и останется даже на открытие собственного дела. Ты можешь вообще не работать, если не хочешь.

– Я не понимаю, – ответил он.

– Это твое наследство с продажи дома твоего отца.

– В смысле?

– Маргарет по завещанию оставила дом мне.

– Ты продала дом? – спросил он, повысив голос.

– Да, но я отдам тебе половину выручки с продажи.

– Если б я знал… Я бы его оставил. Это единственное место, где я чувствовал себя дома. Я жил там счастливо со своим отцом, пока не появилась ты. – Тина сказала бы, что его злость иррациональна. Я не знала о его существовании, когда продавала дом.

– Но твоя мать была прикована к стене, ты никогда ее не видел. Ты никогда не видел меня.

Питер ничего не ответил.

После этого он стал еще менее разговорчивым, но очень по-деловому отнесся к вопросу денег, тем более Питер все-таки работал в банковской сфере и знал, что делать. Он предложил перевести деньги в криптовалюте, потому что никаким образом не мог быстро открыть банковский счет в Ирландии. Я заверила его, что предоставлю любую необходимую сумму наличными, пока он не утрясет дела с гражданством и документами, но Питер боялся огласки, которая неизбежно последует, если пресса вынюхает про живого сына знаменитого Конора Гири, процветающего и здравствующего в Ирландии. В этом был смысл. Невозможно держать такую громкую историю в секрете.

Я ничего раньше не знала о биткоине, но у Питера уже имелся счет. От меня требовалось только прийти в банк и попросить их сделать перевод. В банке поднялась суматоха, ко мне вызвали управляющую банком, и она попыталась убедить меня, что процедура слишком нестандартная. Я напомнила ей, что это вполне законно и что деньги мои.

На следующий день после получения всей суммы Питер сказал, что хотел бы немного попутешествовать по Ирландии. Я подумала, это хорошая идея. Он провел здесь уже в общей сложности шесть недель, и, как бы ни нравилось мне все ближе узнавать своего брата, его нежелание что-то менять и двигаться дальше беспокоило. Я уверена, со мной все было так же плохо до терапии, но я предпринимала хоть какие-то попытки общения с людьми, когда Анджела просила. Питер не сделал ни одной.

Меня удивило, что он не попрощался. Его уже не было, когда я проснулась на следующее утро. Накануне вечером я играла на пианино, когда он вернулся с одной из своих прогулок. И тогда Питер сказал:

– Знаешь, отец тоже играл на пианино. Когда мы жили здесь, в Ирландии. Он был так же хорош, как ты. Извини, но я не могу выносить эти звуки.

Я захлопнула крышку.

Питер оставил комнату в безупречном порядке, хотя мне показалось странным, что он забрал с собой все вещи. Тоби он тоже забрал. Это меня разозлило.