Снова обернулась в сторону входа. Посмотрела на пещеру, которая уже почти скрылась за поворотом, но ничего, кроме помятой бронзовой двери, не увидела.

Похоже, она совершила ошибку.

– Простите за вторжение, – пробормотал Ковальски.

К тому времени как они обогнули высохшее озеро и достигли наконец нижних ступеней золотой лестницы, город загудел.

– Когда они сюда вломились, – догадался Грей, – то наверняка сработал некий защитный механизм.

– Смотрите! – Мак указал влево, на самый верхний ярус города.

На вершине ближайшей лестницы бронзовый люк, которым был запечатан тоннель, начал открываться, из-под крышки сочилась темная вода. Ковальски огляделся: то же происходило на вершинах всех пяти главных лестниц.

Люки приоткрылись шире, и потоки воды превратились в порожистые реки, превращая ступени в бурлящие водоотводы. Летящие во все стороны брызги пахли солью.

– Уходим! – прокричал Грей, толкая всех вверх по узкой золотой лестнице.

Потоки уже достигли нижнего уровня и с грохотом вливались в пустую чашу озера. Вода по спирали вливалась в пересохший водоем, медленно наполняя его, однако это было еще не все.

Бейли схватил Грея за руку и навел луч его фонаря на ближайший поток. Там с краю виднелось что-то размытое; оно вращалось, приводимое в движение силой новообразованной реки.

– Бронзовые водяные колеса, – сказал Бейли. – За статуями мы их не заметили.

Грей нахмурился и махнул остальным, чтобы не мешкали и бежали к дворцу.

– Что они приводят в движение?

Словно в ответ на его вопрос, верхний ярус озарился золотистым пламенем – там зажигались сотни факелов. Постепенно, уровень за уровнем осветился весь город.

– Похоже, колеса качают Масло Медеи по всему Тартару, – догадался Бейли. – Это местная версия газопровода, питающего уличные фонари.

Однако топливо поступало не только к светильникам.

Слева, у края водяного потока, ожила статуя. Задвигались потемневшие бронзовые пластины, и в щели между ними просочилось зеленоватое масло. Когда оно достигло некой точки, внутри изваяния вспыхнуло пламя – с такой силой, что статую чуть не разорвало. Сквозь щели между пластинами пробились языки огня. Статуя выпрямилась и, жужжа колесиками механизма, развернулась. Обратила на нарушителей взгляд единственного глаза – подсвеченного изнутри темного бриллианта.

Циклоп…

Впрочем, ожил не он один. Массивный бронзовый орел расправил острые как лезвия крылья. Волк вскинул голову и, пыша пламенем из пасти, завыл на бронзовое солнце. Звеня металлическими чешуйками, приподнялась кобра ростом с человека. Она раскрыла капюшон и тихо зашипела, щеря изогнутые клыки, с которых капало светящееся масло.

По всему городу просыпался мифический бестиарий.

Мак замахал руками.

– Не шумим, – предупредил он и указал на стены дворца.

Они уже преодолели половину расстояния, но двери казались недостижимо далекими – теперь, когда кругом просыпался Тартар. Всюду горели факелы, из потоков, оставляя за собой огненные следы, выходили разнообразные создания. По улицам города разбредалась и расползалась бронзовая армия в поисках пробудившего ее нарушителя.

Грей вел людей вверх по ступеням. Стражи подступали с обеих сторон, и все же группе повезло: вскоре они добрались до вершины лестницы. Дворец стоял на среднем ярусе, его бронзовые стены, выгибаясь полукругом, достигали почти самых ступеней. По бокам от них высились витые башни. До золотых дверей оставалось каких-то двадцать ярдов.

– Стойте, – прошептал Грей.

Пробежав оставшееся расстояние, он приник к золотой поверхности. Попробовал открыть сперва одну створку, потом другую. Даже вспотел от натуги. Затем обернулся к своим и покачал головой.

Заперто.

– Я говорил, – сокрушенно напомнил Мак.

«Ну, – подумал Ковальски, – пришло мое время».

Он выступил вперед, вскидывая дробовик. Махнул Грею рукой, чтобы тот подвинулся… и в этот самый миг что-то справа от него вышло вразвалочку из тени.

Огромная тварь напоминала огромного медведя. Бронзовые когти на его лапах царапали камень. На круглой голове с небольшими ушами темнела плоская морда, а позади глаз-драгоценностей полыхало пламя.

Ковальски молчал, надеясь, что существо пройдет мимо, однако на всякий случай вскинул ружье и прицелился.

Медведь обернулся, и Ковальски мысленно обругал Мака.

Похоже, некоторые из тварей видят или реагируют на движение. Ладно, ничего не поделаешь.

Медведь заревел. Из пасти, полной зазубренных пластин – медвежьего капкана, иначе не сказать, – вырвался огонь.

Ковальски зарычал в ответ и нажал на спуск. Дробовик в режиме автоматического огня выпустил шесть патронов. Бронебойные микрогранаты били в чудовище, срывая с него пластины и обнажая огненное нутро. Одна граната попала зверю в глотку и разорвалась там. Медведь пошатнулся и рухнул на пол.

Грей подбежал к Ковальски и указал на дверь.

– Пробей нам путь внутрь! – Потом махнул остальным: – Всем лечь!

Ковальски широко улыбнулся и от бедра всадил в золотую створку еще шесть микрогранат. Снаряды разорвались с ослепительными вспышками и оглушительным грохотом, пробирающим до костей.

Дым рассеялся, и все увидели, что двери стоят на месте: помятые, оцарапанные, но все еще закрытые.

– Сзади! – закричала Мария.

Ковальски обернулся.

Его услышали.

Прежде огненные стражи бродили по городу бесцельно; теперь они сходились к нарушителям. Ближе всех, на нижних ступенях, оказались два пса размером с пони. С клыков у них капало зеленое масло, образуя на ступенях горящие лужицы. Твари поднимались к цели, а слева и справа из дыма и пламени выходили другие.

Команду окружали.

19:04

Нехир вышла на высокую террасу, с которой открывался вид на Тартар. Кругом плясало пламя и бродили огромные фигуры, окутанные дымом, во чреве которых пылал огонь. В бурлящий зев черного озера стекались пенные потоки воды.