души и спросить, почему он продолжает держать меня в неведении.

Поднимаюсь со своего места и направляюсь в душ, слегка покачиваясь и держась за пульсирующую голову. Оказавшись в своей комнате, я сбрасываю спортивные штаны, и от запаха незнакомых духов и секса у меня сводит живот. Упираюсь всем весом в стену и включаю свет. Пивные банки на полу, мой спальный мешок брошен на пол и… Мой желудок сжимается.

Нет…

Использованный презерватив.

Я вздыхаю и закрываю глаза.

Пожалуйста, нет.

Он бы не поступил так со мной. Жжение появляется в моих глазах. Руки обхватывают живот, отказываясь принять очевидное. Запах духов дразнит меня, и я вспоминаю похожие времена в прошлом.

Гейдж трахает одну из своих шлюшек в постели, все еще теплой от Шайен.

Я никогда не прощу его.

Никогда.

Пошатываясь, иду в ванную, включаю душ достаточно горячий, чтобы ошпарить мое тело. Наказание за то, кто я есть и что сделал… За доверие, которое разрушил. Я отвратителен.

Врывается голос моей мамы.

— Ты никто. Ты меня слышишь? Собака заслуживает большего уважения, чем ты. Теперь ты будешь есть, как одна из них.

Я зажмуриваю глаза, вспоминая, как плакал, умолял ее сжалиться, умолял о ее любви.

— Никто не может полюбить ублюдка. А теперь ешь!

Слюна наполняет мой рот, когда яркое воспоминание возвращает меня назад. Я скрючиваюсь над унитазом с бунтующим желудком, когда вынужден есть ее экскременты. Мое тело измучено ожогами желудочной кислоты, а слезы текут по лицу.

— Ты неблагодарный ублюдок! Теперь тебе придется съесть и это тоже!

Она разбивала мне череп об унитаз, крича о моей никчемности, а я молился, чтобы быть кем-то другим. Кем-то более сильным, кто будет сопротивляться, кем-то, кого она будет бояться. Молился, чтобы тьма укрыла меня в безопасности.

И в конце концов это произошло.

Он принял наказание, стал тем сильным человеком, которым я не смог быть.

Тогда почему он так поступает?

Я наконец-то нашел кого-то, кому могу доверять. Кого-то, кто заставляет меня почувствовать себя человеком, достойным.

Почему он не хочет этого для нас?

Я выхожу из душа и заглядываю в спальню, надеясь, что то, что я увидел ранее, исчезнет. Что увиденное мной окажется плодом воображения, заблуждением, вызванным разумом, которому нельзя доверять.

Но это не так.

Опираясь всем весом о раковину, я смотрю в зеркало. Отражение глаз передает слабость, которую я чувствую.

— Что ты сделал, Гейдж? — это кажется таким нелепым, но я знаю, что он меня слышит. — Я люблю ее, и знаю, что ты тоже ее любишь. Почему тогда не подпускаешь ее к нам? — неспособность смотреть на свое отражение, знание того, что мое тело отдано другой женщине, мои губы прижаты к губам незнакомки, вызывает у меня тошноту. — Пожалуйста, позволь ей любить нас. Мы этого не заслуживаем, но это не значит, что мы не должны это принимать.

Я вздыхаю и иду в свою комнату, чтобы взять чистую пару спортивных штанов и начать убирать последствия того, что Гейдж оставляет после себя. Некоторые пивные банки со следами ярко-розовой помады, что усиливает мой стыд. К тому времени, как я заканчиваю, мне кажется, что на моих плечах лежит груз необъятного размера, поскольку необходимость признаться Шайен душит меня. Достаю мешок для мусора, чтобы выбросить все, и нахожу Бадди, стоящего на подъездной дорожке, настороженного и сосредоточенного на густом лесу.

Бросаю пакет в мусорный контейнер и подхожу к нему, ожидая, что он побежит обратно в свое убежище под крыльцом, но он остается неподвижным, его глаза устремлены в никуда.

— В чем дело, приятель?

Может быть, поблизости есть лось или олень?

Его голова дергается в сторону длинной грунтовой дороги, и он низко рычит.

Я следую за его взглядом и слышу это прежде, чем вижу. Какое-то транспортное средство. Мое сердце подпрыгивает в груди от мысли, что это может быть Шайен. Наверное, сейчас около девяти часов вечера, не слишком поздно, она все еще может не спать.

В поле зрения появляются фары, и тело Бадди замирает, из его горла вырывается свирепое рычание. Я осторожно подхожу к нему и прикасаюсь, но он никогда раньше не подпускал меня так близко. Сажусь на корточки и глажу его по голове, надеясь успокоить. Он бросает на меня быстрый взгляд и поворачивается обратно к приближающимся фарам, которые слишком низко над землей, чтобы быть пикапом.

Разочарование поселяется в моей груди, когда подъезжает седан и паркуется. Я встаю, жалея, что не надел футболку, когда со стороны водителя выходит молодой мужчина. Бадди перемещается так, что стоит слева от меня, его грязная шерсть прижимается к моему колену, и я чешу его за ушами.

Мужчина подходит ко мне и дружески машет рукой.

— Привет, извини за беспокойство.

— Заблудился?

Он подходит ближе, и Бадди прижимается ко мне, для поддержки или от страха, я не уверен.

— Нет, не потерялся, но надеялся, что ты сможешь мне помочь. — Он протягивает мне руку, и тогда я замечаю, что этот парень не выглядит так, как будто из Пейсона. Он водит городскую машину, одет в городскую одежду — рубашку с воротником и штаны со стрелками, на нем даже какие-то туфли без застежки, которые выглядят так, будто им место в офисе, а не здесь, в грязи.

Я пожимаю ему руку, и его взгляд падает на Бадди.

— Он дружелюбный?

— Не знаю. Он никогда раньше не встречал посторонних. — Это не ложь, и легкая вспышка страха, которую я вижу в выражении лица мужчины, приносит мне немного удовлетворения.

Он прищуривает глаза, изучая меня.

— Лукас, верно?

Всплеск адреналина ускоряет мой пульс.

Откуда этот парень знает меня?

— Ты?..

Он усмехается.

— Извини, как грубо. Я появляюсь в твоем доме и даже не представляюсь. Я друг Шайен. Мы вместе учились в колледже.

Жар обладания заполняет мои вены, когда я слышу ее имя от мужчины, которого не знаю.

— У тебя есть имя?

— Тревор Питерсон.

Тревор… ее бывший коллега, вроде как бывший парень.

— Если ты ищешь Шай, то ее здесь нет.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на дорогу, ведущую к дому Нэша, и кивает.

— Да, я знаю. Провел некоторое время с ней и Нэшем ранее.

Мой пульс учащается, и я сжимаю кулаки.

— Я надеялся, что ты дашь мне шанс поговорить с тобой о Шайен.

Я качаю головой, мое тело отвечает прежде, чем рот успевает произнести слова.

— Мне нечего сказать тебе о Шай. Я тебя даже не знаю.

— Хм… — он потирает подбородок. — Забавно, потому что она поклялась, что ты будешь рад