в этом городе. Накоплено уже достаточно денег, чтобы добраться до Лос-Анджелеса; если Тревор поможет мне с жильем, возможно, еще не поздно спасти свою карьеру, вернуться в мир бесстрастных репортажей и поверхностных отношений.

Я подхожу слишком близко, впускаю кого-то и теперь должна заплатить за это. Мне нужно установить между нами достаточное расстояние, чтобы он не мог причинить мне боль.

Направляю грузовик к ближайшей дороге, ведущей из Пейсона, и жму на газ.

Гейдж

Небольшая боль сейчас лучше, чем сильная боль позже.

Это то дерьмо, которое я продолжаю говорить себе, пока топлю свою печень в выпивке. Черт возьми, это мантра, которую я продолжаю повторять, просто чтобы оставаться достаточно твердым, чтобы трахнуть двойника Шайен.

Мой план не мог бы сработать лучше. Несмотря на то, что ни один из нас в итоге не кончает, и я вышвыриваю ее из своей кровати в ту же секунду, как шины Шай исчезают на подъездной дорожке, эта иллюзия срабатывает. Тонко разыгранная уловка, которая оказывается лучше, чем я планировал. По моей задумке, Лукасу, проснувшемуся в этом беспорядке, было бы тошно; он бы почувствовал себя виноватым и признался, а Шайен навсегда ушла бы из его жизни. Но нет, она действительно входит и видит это сама. Идеально.

Я готов похлопать себя по спине, если бы у меня хватило смелости сделать это, но есть один тревожный визуальный образ, который высасывает все удовольствие из моей победы. Независимо от того, сколько порций «Джека» я проглатываю, все еще вижу лицо Шай. Едва уловимые изменения, каждая эмоция движется в этих больших голубых омутах, как в калейдоскопе. Сначала шок, затем смятение, опустошение и, наконец, полное разрушение.

Я подношу бутылку к губам, отмечая свой успех.

Это то, чего я хочу.

Черт, я был бы счастлив, если бы она пришла на любую часть этого импровизированного свидания с пьянчужкой, которую я подцепил в баре.

Какая удача, что она появляется в самый лучший момент?

Удача.

Правильно.

Тогда почему, черт возьми, мне так хочется вырвать свое сердце и поджечь его?

Я говорю себе, что это необходимо сделать. Шайен трахается с Лукасом, а потом целуется с этим местныи ублюдком посреди больницы, на глазах у всего города.

Она унижает нас!

Лукаса. Она унижает Лукаса.

Уверен, что она где-то там проклинает меня, обвиняя в том, что я разрушаю наше вновь обретенное доверие друг к другу, но черт с ней.

Она ломает его первой.

Как она вообще могла разговаривать с этим мудаком после того, как он обошелся с Лукасом?

Все, чего хочет Лукас, это быть рядом с ней, но войти в больницу и увидеть ее руки на этом подонке спустя несколько часов после того, как она была голой в нашей постели?

Нах*р ее!

Я допиваю остатки «Джека» и бросаю бутылку на деревянный пол, наблюдая, как она подпрыгивает, а затем вращается. Моя голова чувствует себя точно так же, как эта чертова бутылка, но боль и головокружение — это гребаная вечеринка по сравнению с тем, что происходит у меня в груди.

Прямо сейчас она, должно быть, чувствует себя преданной, использованной, брошенной.

Хорошо. Теперь мы оба в аду и несчастны.

Я стону и опускаю голову на руки, отказываясь признавать то, чего требует мое сердце.

— Она не любит нас. Не любит. — Единственная частичка любви, которую я когда-либо испытывал от другого человека — это давно забытое воспоминание о моих братьях и сестре. За исключением того, что я чувствую от Шайен до того, как она вонзает мне нож в спину, это было похоже на любовь. Она принимает меня, бросает мне вызов и защищает меня.

Она верит в меня, не только в меня, потому что я часть Лукаса, но и в меня.

В Гейджа.

Бл*дь…

Я совершаю ошибку, бросив эту пьяную шлюху в лицо Шай?

Вспышка ее руки на этом мудаке, а затем губы, прижатые к его губам, разливают огонь по моим венам.

Нет, я все правильно делаю.

Не могу бороться за нее, ворваться в больницу и избить этого ублюдка до бесчувствия, прежде чем вытащить ее оттуда за волосы.

Захотела бы она этого, или, наконец, увидела бы во мне монстра, которым я являюсь на самом деле?

То, что я чуть не утопил ее, разоблачает меня задолго до сегодняшнего дня. И все же она никогда не убегает, всегда возвращается и даже заходит так далеко, что пытается понять. Я не облегчаю ей задачу. А сопротивляюсь и отталкиваю ее при каждой возможности, но она никогда не отказывается от нас.

Она любит нас.

Любила нас.

— Черт, Лукас. — Я тру глаза, надеясь, что это уменьшит жжение. — Думаю, я скорее всего все испортил.

Глава 35

Шайен

Здесь тихо. И впервые в жизни я приветствую тишину.

Глядя на маленькую полянку в лесу, которую они называют «парком», потому что привязали к низким ветвям пару качелей и поставили несколько скамеек и мусорный бак, я размышляю о своей жизни.

Я слышу свое громкое дыхание, в мои легкие проникают расстроенные вдохи, которые, в конце концов, превращаются в обреченные.

Что бы ни осталось от моего сердца после смерти мамы, Гейдж поглощает его целиком.

Воспоминание о нем с той женщиной крутится у меня в голове, и я думаю, как теперь справиться с этим. Фантазирую, что иду к кровати и отрываю Гейджа от этой женщины. Представляю, как она бежит за своими трусиками по грязной дороге, натягивая на себя одежду, чтобы прикрыть свое обнаженное тело шлюшки.

Ааа, и я снова начинаю злиться.

Это все Гейдж. Бедная девушка не сделала ничего, кроме как влюбилась в красивое лицо, крепкое тело и чертову уйму обаяния. Шлюха не она. А он!

Гейдж не остановится ни перед чем, чтобы оттолкнуть меня, и он знает, что чувства к Лукасу являются моей самой большой слабостью. Я должна быть начеку, а не открывать свое сердце и добровольно предлагать его на растерзание.

Хорошая работа, Гейдж. Ты победил.

Что может быть лучше, чтобы причинить боль женщине, которая тебя любит, чем трахнуть кого-то другого в постели, в которой вы только что занимались любовью?

Любовью? Ха!

Что за шутка. Я начинаю сомневаться, способен ли Гейдж вообще на такие эмоции. Мое предположение — нет.

Защита — да.

Любовь — не очень.

Он уж точно не защищал меня сегодня. И не защищал Лукаса. Ясность охватывает меня, и мой позвоночник напрягается.

Его цель — присматривать за Лукасом; как