— тотем бога Марса, что то же Хорса, бога солнца, бога производительных сил природы, покровителя хозяйства скотовода: ср. лошадиный череп в бытовой обрядности у славян. «Слово о полку Игореве» говорит о «великом Хорее», великом коне — Солнце, которому «всеслдв князь… волком путь прерыекдше». Как известно, «конь» представляет собою мифологический двойник того же «солнца» («неба»).[182]

«И ндчд княжнтн Володнмер в Кыеве един, — читаем мы у киевского летописца, — н постдки кумиры на x0AMe> вне Дьорд теремьндго: Перунд древянд, д глдву его сревряну, д ус злат, н Хорсд, н Дджьвогд, н (/тривогд, н Оемдрьглд, и Мокошь. И жьряху нм, ндрнчюще я вогы, и прнвождху сыны своя н дщери, и жьряху весом, н оскверняху землю тревдми своими; и оск-вернися кровьмн земля Русьскдя н холм то».

Исходя из широкого отложения в топонимике Средней Европы имени Хорса, а также принимая во внимание трёхлетнее пребывание Владимира в земле Варяжской, т. е. в Балтийском Поморье, и богатую отделку идола Перуна, сооруженного Владимиром, Фаминцын склонен полагать, что Владимир вывез из Поморья от славян вагров или их соседей бодричей, где мы знаем вендского Сатурна с золотою головою и идола Черноглава с серебряными усами, или готовые уже изображения богов, или, по крайней мере, вендских художников. Бога Хорса Фаминцын считает для Киева иноземным богом, вывезенным Владимиром вместе с его идолом из Балтийского поморья.[183] Наличность же отложений имени бога Хорса в различных его огласовках на огромном пространстве территории в Средней Европе, занятой некогда славянами, приводит исследователя к заключению, что «под именем Рус или Рос скрывается какое-то древнее общеславянское слово, в основании которого после всего вышесказанного можно, кажется, с некоторою вероятностью предположить слово хрьс или хърс, как эпитет бога солнца»,[184] в связи с чем, по автору, стоит и известное выражение «Слова о полку Игоре-ве» — «Дажьбожий внук», которым автор называет русский народ, как «детей неба» или «солнца» Хорса, по связи племенного имени рус или росс именем бога Хоре,[185] или же просто, как «солнце», подобно тому, как не только армяне, но и их предшественники в той же стране, халдини халди} означая «солнце», в своё время, в силу коневодной организации именуемой ими социальной группировки, понимались как «кони», и слово халди, действительно, и означало «коней», будучи спирантным двойником баскского «лошадь».[186]

К числу солярных божеств у восточных славян принадлежал и Дажьбог. Р1патьевская летопись так именно его и называет: «Оолн-це ЦАрь, сын Овдрогов, еже есть Дажьбог», «Солнце, его же нАрнчють Дажьбог». Позднейшим отголоском древнеязыческого Дажьбога являются, по толкованию Ягича, сербский и болгарский Дабог, но с функциями сатаны, врага христианского небесного бога. Происхождение имени Дажьбог одними (Фаминцын) разъясняется из сопоставления с данными германской мифологии, где имеется бог Tag, сканд. Dag или Dayr, бог дня, владеющий «светлогривым конем». Таким образом, славянский Дажьбог, по этому толкованию, первоначально есть Дажий бог, или Дажьбог, т. е. бог дня. Подобно Хорсу он мог попасть на восточно-славянский Олимп от прибалтийских славян-вагров (Мекленбург), где в XII, XIII и XIV вв. имеются, между прочим, Дажья область, Дажье озеро, Дажий лес и т. п. Другие (Крек, Миклошич, Ягич, Махал) увязывают имя Дажьбог с повелительной формой глагола «дати» — «даждь» и толкуют его, как «дай благо, богатство» (Крек), или как dispensator divitiarum divitias dans, т. е. «распределитель благ, дарующий блага» (Миклошич), или, наконец, как deus dator — «бог даритель» (Ягич, Махал).[187]

К числу солярных богов у восточных славян принадлежал также и бог Ярила, которого сближают с Яровитом или Радегастом балтийских славян. Этимологическое значение термина Ярила, по толкованию Ефименко, — «быстро распространяющийся весенний свет или утренний солнечный свет, возбуждающий растительную силу в травах и деревьях и плотскую любовь в людях и животных, потом юношескую свежесть, силу и храбрость в человеке. Отсюда следует, что Ярила, как божество, должен быть богом восходящего или весеннего солнца, богом похоти и любви, богом произрасти-телем и покровителем животных, производителем растений, богом силы и храбрости. В таком смысле наш Ярила тождествен с Яровитом гаволян».[188],

У белорусов Ярила представлялся молодым, красивым, разъезжающим на белом коне, в белой мантии, с венком из цветов на голове; в правой руке он держит человеческую голову, а в левой — маленький снопок ржаных колосьев. Белорусская обрядность до последнего времени сохраняла пережиточно память о Яриле, преимущественно связанном с весенними полевыми работами, как приносящем плодородие нивам. В обрядности великорусов культ Ярилы отложился преимущественно своею фаллическою стороною, как бога «припекающей» стороны солнца, вызывающей в природе похоть (ярь), сочетание полов и обильное плодородие. С богом Ярилой в этом именно смысле здесь был связан обряд погребения бога, в котором Ярила фигурирует в виде старика или куклы с большим фаллосом («Ярилины игрища»), справляемый в конце мая или в июне, при проводах отходящей весны.[189] Пережитки культа Ярилы отмечены также и у южных славян, где вместо восточно-славянского Ярилы фигурирует Герман. В румынской обрядности вместо Ярилы или

Германа выступает в аналогичной обстановке Калоян или Скалоян, а также Траян. О широком распространении фаллического культа у множества народов древности мы здесь говорить не будем.[190]

Родственным с Ярилой божеством у всех славян был бог Тур, бог солнца и плодородия, он же — бык, богато отложившийся в топонимических названиях на огромном пространстве Восточной и Средней Европы, отчасти и на смежных с ними на западе, неславянских, как в прошлом, так и в настоящем, территориях.

Имя Тура в «Слове о полку Игореве» выступает как эпитет князя Всеволода: «яр-тур», «буй-тур», которым подчёркивается его воинственность, храбрость, буйность, ярость. Бог Тур богато отложился и в славянском фольклоре, как бог солнца и света; он выступает здесь в образе многорогого или златорогого тура или тура-оленя, барана с золотыми рогами и т. п.

В святочных песнях выступает почти тождественный с Туром Авсень, он же Овсенъ, Говсень, Таусень и др., некогда, по-видимому, бог возрождающегося весеннего солнца, имевший своим тотемом козла, который в новогодней обрядности и выступает в роли полномочного заместителя своего бога. Однако вначале культ Авсе-ня не исчерпывался одним только козлом, а имел, вероятно, более широкое окружение, на что, между прочим, указывает чешское по-верие о появлении накануне Рождества на небе золотого поросёнка, или поросёнок у как культовое блюдо в