— Поцелуй меня, Матиас, — говорил женский голос. — Ну же, давай, Матиас, — теперь он напоминал голос Стейси.

Эрик понимал, что это растение и оно повторяет слова… Стейси…

Стейси, казалось, пыталась опередить мысли Эрика:

«Нет, оно хочет сделать так, чтобы ты поверил, что это говорила я. Но я не говорила этого. Это не я».

— Возьми меня. Ну же.

Через мгновение Эрик услышал мужской голос, голос Матиаса:

— Мы не должны… Вдруг…

— Шшш… Никто не узнает.

— Это не я, — шептала Стейси. — Клянусь. Ничего этого не было.

Эрик рывком сел. Теперь стали слышны вздохи, глубокое, учащенное дыхание…

— Да… Как хорошо… — простонал голос Матиаса.

Теперь с поляны доносились стоны.

— Да…

— Еще… — кричало растение голосом Стейси.

Стоны становились все громче и громче… Потом Стейси вскрикнула, как кричала всегда, когда получала удовольствие… И все затихло… Осталось слышно только хриплое дыхание Пабло…

Эрик смотрел на Стейси… Она была одета в чужую одежду, которая была ей мала…

«А какая разница?» — почему-то подумал Эрик. Первое, что пришло ему в голову, что сейчас было бы просто глупо все выяснять, устраивать сцены ревности и вообще думать об этом, когда их жизни висят на волоске. Ему показалось, что такое рассуждение довольно логично и самое уместное, что можно сейчас сделать, — это рассмеяться. Или просто обнять Стейси, чтобы она поняла, что все в порядке и он верит ей, а не коварному растению. Эрик уже хотел было это сделать… Но еще раз посмотрел на Стейси, на ее грудь, выпирающую из-под маленькой блузки, на ее ноги… И вдруг понял, что на ней нет нижнего белья…

— Ты же знаешь, что это неправда, — сказала Стейси. — Ты же веришь мне, да?

«Засмейся, — подумал Эрик. — Это же так просто». Но вместо этого он заговорил… Его голос, как ни странно, был тихим и спокойным.

— Это ничего не изменит, — произнес он.

Стейси не сводила с него глаз. Услышав эти слова, она скрестила руки на груди и прошептала:

— Эрик…

— Растение умеет только подражать. Оно повторяет то, что когда-то слышало. Оно не умеет говорить само.

— Но оно могло слышать, как другие когда-то занимались здесь сексом, и смешало все это с нашими голосами.

— То есть это твой голос. Ты признаешь, что говорила все это?

— Конечно, нет.

— Но ты сама сказала, что оно перемешало слова с вашими голосами.

— Я имела в виду, что растение подменило голоса. Или просто вставило несколько слов, когда-то сказанных нами, в эти стоны и…

— И когда же ты, мне интересно, говорила здесь «еще», и «поцелуй меня», к тому же таким тоном?

— Я не знаю. Может…

— Да перестань, Стейси. Признайся и все, зачем врать?

— Я не вру.

— Я хочу услышать правду, Стейси.

— Я сказала тебе правду. Все, что ты слышал, — это провокация.

— Обещаю, что не буду злиться. Но я хочу, чтобы ты призналась.

Конечно, Эрик злился, и это стало понятно по его голосу. Это было далеко не первый раз, когда Эрик пытался добиться от Стейси признания в измене. И каждый раз она отрицала свою вину. А теперь Эрик хотел отомстить ей за все. Теперь он хотел заставить Стейси плакать, просить прощения, обещать, что больше ничего подобного не повторится.

— Посмотри на меня, Эрик, — сказала Стейси. — Неужели ты думаешь, что я могла переспать с кем-нибудь в такой ситуации?

— Так значит, при других обстоятельствах, ты бы точно переспала с ним?

— Эрик…

— Переспала бы с ним в Канкуне?

Стейси ничего не ответила.

Эрик чувствовал, что начинает кричать. Это выдавало его волнение, а он хотел казаться сейчас абсолютно хладнокровным. «Успокойся, — сказал он сам себе. — Возьми себя в руки».

— Или ты уже спала с ним там?

Прежде чем Стейси успела что-то ответить, растение снова закричало:

— Возьми меня! Ну же!

— Мы не должны. Вдруг…

— Шшш… Никто не узнает.

Потом снова начались вздохи. Эрик и Стейси молчали…

— Да… Как хорошо…

Вздохи снова перешли в стоны. Эрик внимательно слушал, пытаясь понять, действительно ли это были голоса Стейси и Матиаса. Иногда ему казалось, что это действительно их голоса, а иногда — что Стейси права и это все лишь провокация.

— Да… — Снова услышал Эрик и тут же решил, что это не мог быть Матиас.

— Еще… — прозвучал голос, и он не сомневался, что это Стейси.

Вскоре стоны снова достигли апогея, и все затихло.

Стейси пододвинулась к Эрику и положила руку ему на колено.

— Оно хочет нас поссорить, любимый. Хочет, чтобы мы поругались.

— Скажи: «Возьми меня! Ну же!»

Стейси отдернула руку и спросила:

— Что?

— Я хочу услышать это от тебя. Тогда я все пойму.

— Что поймешь?

— Твой это голос или нет.

— Эрик, это глупо.

— Ну скажи хотя бы: «Никто не узнает».

Она покачала головой:

— Я не собираюсь этого говорить.

— Или «Еще…» Скажи шепотом.

Стейси встала.

— Мне надо проверить, как там Пабло, — сказала она.

— Он в порядке. Разве не слышишь, он дышит, — остановил ее Эрик.

Стейси стояла рядом с ним, держа руки на бедрах. Эрик не видел ее лица, но чувствовал, что она смотрит на него далеко не ласково.

— Зачем ты это делаешь, Эрик? — заговорила она. — Нам еще столько предстоит пережить здесь вместе, а ты ведешь себя, как…

— Эмми была права, ты просто потаскушка, — перебил ее Эрик.

Стейси, видимо, не ожидала такого.

— Какого черта, Эрик? — прошептала она. — Как ты можешь так говорить?

Он слышал, как дрожал ее голос. Но ему было совсем ее не жаль.

— Когда ты это сделала? Сегодня ночью?

Эрику показалось, что Стейси заплакала, хотя он не был уверен, потому что он не видел ее лица.

— На тебе даже нет нижнего белья. Я знаю.

Стейси вытерла лицо рукой и всхлипнула. Дождь все лил, а порывы ветра были настолько сильными, что, казалось, вот-вот разорвет палатку. На секунду Эрик замолчал. Но затем снова продолжил допрос: