у помоста, возвышалась гора трупов. На этот раз там не было ни Первого министра, ни Сияющего Князя. Это было шоу Чэня. Уцелевшие Красные повязки, включая Чжу и ее людей, молча стояли внизу. Чжу заметила, что, хотя солдаты И тоже находились там, его самого нигде не было видно. Наверное, его кто-то убил. Она надеялась, что дух Малыша Го оценил этот жест.

Отведя им достаточно времени на разглядывание трупов, люди Чэня вывели уцелевших вождей мятежа. Чжу увидела Суня, Правого министра Го и трех офицеров Суня. Они были одеты в белое, и на ткани уже проступала кровь. Сунь потерял глаз, красивое лицо было неузнаваемо. Он молча, с гневом смотрел на них сверху, сжав почерневшие, окровавленные губы. У Чжу возникло тревожное впечатление, что Чэнь что-то сделал с его языком, чтобы помешать ему произнести речь в последнюю минуту.

Офицеров убили первыми. Что касается казней, они были довольно гуманными – на удивление, учитывая участие Чэня. Этот человек наблюдал со сцены с видом знатока жестокостей. Толпа молчала. Перед лицом горы трупов даже люди командира У не могли изобразить энтузиазм во время этого процесса. Сунь стоически выдержал казнь: как мужчина, который смотрит в глаза судьбе и знает, что его единственная надежда на то, что следующая жизнь будет хорошей. Его смерть, когда она наступила, была такой быстрой, на какую только можно было надеяться, учитывая обстоятельства. Все равно Чжу была рада, что Ма не пришлось ее видеть.

Как оказалось, ни к чему было менять свое мнение насчет милосердия Чэня: он просто приберег свою любовь к театральности для Правого министра Го. На глазах у Красных повязок со старого Го живьем содрали кожу. Чэнь явно обрел некое вдохновение, пока много лет наблюдал и ждал падения коллеги. Го умирал очень долго.

Чэнь, который, очевидно, считал, что действия говорят громче слов, покинул сцену, как только с этим было покончено. Проходя мимо Чжу, он остановился.

– Приветствую Левого министра, – сказала Чжу смиренно и согнулась пополам в поклоне. Она подавила тошноту, которая угрожала содержимому ее желудка. Одно дело – знать, какая судьба ждет Правого министра Го, а другое – стать свидетелем того, как именно это произошло. Ей пришло в голову, что она, к несчастью, недооценила жестокость Чэня.

– Командир Чжу. – Окинув взглядом ее бледных людей, которых тошнило и выворачивало, Чэнь неопределенно улыбнулся. – С сожалением узнал о недавних смертях среди ваших солдат. Поистине, очень неудачно.

Чжу заставила себя сосредоточиться на Чэне и не замечать запахов и звуков вокруг.

– Этот недостойный слуга с благодарностью принимает ваши соболезнования.

– Я уже раньше говорил, какое впечатление на Первого министра и на меня произвели преданность делу и мастерство ваших солдат. – Позади него гора трупов смотрела немигающими глазами ему в затылок. – Что ж, командир, так как И погиб, это ваш шанс. Берите его людей и превратите их в бойцов, которые нам понадобятся, чтобы взять Бяньлян. – Его черные глаза вонзились в Чжу: – Вы отлично справитесь, я уверен.

– Этот слуга благодарен министру за оказанную честь! – Чжу поклонилась и оставалась в этой позе до тех пор, пока не удостоверилась, что Чэнь ушел. Пусть у самой Чжу были иные планы, да и Ма мечтала вовсе не об этом, но Чжу с грустью поняла, что так даже лучше. Уцелело всего два командира Красных повязок, и Чжу была одним из них; теперь она командовала почти половиной всех воинов Красных повязок. У Чэня нет доказательств нелояльности Чжу, даже если он отложил окончательное суждение, а люди Чжу ничего не заподозрили.

Но когда Чжу стояла перед окровавленной сценой, а вопли Правого министра Го еще звенели у нее в ушах, она содрогнулась, вспомнив те нечеловеческие голоса: «Кто ты?»

Она поймала себя на том, что отчаянно ищет внутри любое чужеродное ощущение, которое может указать на ту красную искру, семя величия, которое посеяло в ее душе само Небо. Но, к ее отчаянию, ничего нового найти не смогла. Там было лишь то, что и всегда: белое ядро ее решимости, хранившее ее все эти годы, дававшее силу продолжать верить в то, что она та, за кого себя выдает. Искала она не это, но ничего больше не было. На мгновение она ощутила то старое, головокружительное притяжение судьбы. Но Чжу уже пустилась за ней в погоню; назад пути не было. «Не смотри вниз, когда летишь, не то осознаешь невозможность полета и упадешь».

17

Аньфэн. Десятый месяц

Шел дождь, и крыша тронного зала Первого министра протекала. Чжу тихо стояла на коленях рядом с командиром У на пористом деревянном полу, ее одежда впитывала воду, как фитиль. У, который не провел большую часть своего детства, часами стоя на коленях, ерзал и дергался, как конь, которого кусают слепни. Сияющий Князь улыбался, неподвижно сидя на возвышении рядом с Первым министром. Теперь рядом с ними появился третий человек. После смерти Го Чэнь присвоил себе титул Канцлера государства и, соответственно, возвысил сам себя. Как бы высоко он ни планировал подняться, он возьмет с собой тех, кому доверяет. «Но мне он не полностью доверяет, – думала Чжу. – Я не участвовала в его действиях против Го. Возможно, он не подозревает меня, но я и не доказала свою преданность…»

– Нам придется действовать осторожно в походе на Бяньлян, – сказал Чэнь. – Его губернатор не обладает сильным войском, но имеет стратегическое преимущество. Хотя внешняя стена разрушена, внутренняя еще стоит. Если мы дадим правителю возможность укрепить эту внутреннюю стену, то, я не сомневаюсь, он сможет сопротивляться нам до прихода помощи от Великого князя Хэнани. Возможно, армия Князя не так сильна, как в прошлом сезоне, учитывая реку Яо и то, что теперь сам Эсэнь-Тэмур не будет участвовать в сражениях. – Они получили известие, хоть и с опозданием, о гибели старого железнобородого Чаган-Тэмура от несчастного случая на охоте прошлой весной. – Но когда речь идет об обороне Бяньляна, наши шансы на успех очень невелики.

Первый министр резко возразил:

– Тогда мы должны взять Бяньлян быстро, так быстро, чтобы губернатор не успел превратить нападение в осаду. – В отличие от монголов, специалистов по осадам, у Красных повязок не было никаких орудий для осады.

– Значит, нам надо напасть неожиданно, чтобы не дать ему ни подготовиться, ни призвать на помощь своего генерала-евнуха. Нам нужно их отвлечь: атаковать что-нибудь настолько важное для империи Юань, чтобы им ничего другого не оставалось, как послать туда евнуха. Великий канал был бы лучшей