Постепенно жизнь в замке вошла в колею. Каждый знал, что ему делать. Никто не ленился, все работали на совесть, понимая, что их благополучие, нынешнее и будущее, зависит от них же самих.

Заметив однажды, что люди ориентируются на меня как на маяк (я улыбаюсь – они спокойны и веселы, хмурюсь – настораживаются и тревожатся), старалась постоянно быть в приподнятом расположении духа.

Улыбалась, подлечивала всевозможные раны, если такие случались, или иные болячки, а по вечерам собирала в главном зале детей и рассказывала им сказки. Вскоре стала замечать, что к моим маленьким слушателям прибиваются и взрослые. Прогонять никого не стала, поэтому очень скоро вокруг меня начали собираться все, кто этого желал. Так в этот мир шагнули драконы, эльфы, гномы, домовые, волшебники, кикиморы, лешие, единороги и прочие сказочные создания. Я выуживала из памяти все, о чем когда-то читала, вспоминала многочисленные просмотренные фильмы и рассказывала.

И сколько бы я ни повторяла, что все это вымысел, люди относились к моим рассказам как-то странно. Например, однажды я услышала довольно занятный разговор двух служанок. Они говорили о том, что нужно обязательно оставить для замкового домового блюдечко с молоком и кусочек хлеба. Говорили на полном серьезе и действительно так и поступили. То есть люди верили.

Все странности они начали приписывать сказочным существам. Кто-то шуршит на кухне? Не мыши, нет, а домовой. Набрели на поляну, полную редких лекарственных растений? В лесу вели себя правильно, лесной владыка оценил их старания и вывел куда надо.

Вскоре они и сами начали сочинять разные истории. Хельга пересказывала все мне, а я не знала, удивляться или смеяться. Теперь над лунным цветком в особенную ночь можно встретить маленьких летающих фей. А если повезет еще больше, то не только увидеть, но и услышать их пение. Встреча с этими созданиями обещала громадное везение.

Балдер на заднем дворе сложил печь и начал свои эксперименты со стеклом. Через некоторое время у него получилось сделать его более тонким и не таким зеленым. Йон заинтересовался его работой. Несколько дней он крутился рядом, а после показал мне, что можно сделать с «неудавшимися» образцами – стеклышками разных цветов. Если коротко, то это походило на витраж. Конечно, стеклышки все еще были толстоватыми, Йон не складывал из них никакой рисунок, просто собрал разноцветное стекло и вставил в ромбовидную сетку, сделанную из дерева, но даже так смотрелось симпатично. Людям, видевшим это, тоже понравилось.

А однажды под стены замка снова пришли незваные гости.

– Кто это? – спросила, с ужасом разглядывая толпу людей, бравших замок в кольцо. Это был не тот безобидный отряд в несколько десятков воинов. Нет, это явно была пусть небольшая, но армия.

– Судя по рисункам на лицах – донгорцы, – сказав это, Балдер окинул взглядом море людей под стенами замка. – И наши.

– Наши? – встрепенулась я, подумав, что это может быть союзное племя. Но очень быстро поняла, что надежды эти вряд ли оправданны. Под «нашими» Балдер имел в виду женщин. Пленных женщин. – Это… – я запнулась, – то, что я думаю? – спросила, тяжело сглотнув от странного ощущения, пробуждающегося внутри.

– Скорее всего, да, – не стал подслащивать пилюлю Балдер. – Надо захватить языка и узнать все подробно.

– Хорошо, – я резко развернулась и чуть ли не бегом спустилась со стены. Охранники следовали за мной. – Потом расскажете.

На следующее утро я, прикрыв глаза, выслушивала Ивара, который ночью вышел из замка, захватил одного из северян, а потом вытряс из него все, что тот только знал.

Оказалось, что это племя – те, кто принял дары от Норланда. Именно они пообещали не вмешиваться в войну до следующего года. А вместо того чтобы сдержать свое слово, подождали немного, а потом отправились грабить. Их мало волновало, что все будет взято не в открытом бою, а вот так, бесчестно.

Не все догадались спрятать своих людей за стенами замка. Племя, набредая на деревню, вырезало стариков и мужчин, а женщин и детей забирало в рабство. Впрочем, даже стены замков не спасали от них. Защитников в горах осталось мало. Северяне просто высаживали ворота и забирали все, что хотели. Именно такая участь грозила и Асгриму.

Вскочив, я едва не задохнулась от ярости, всколыхнувшейся во мне. Она буквально клокотала в глотке, вырываясь наружу. Мне хотелось разорвать что-то или сломать. За окном стало темнеть. Громыхнуло так, что люди испуганно покосились в сторону окон.

– Женщин и детей отведи в подземелье, – бросила я Ивару, даже не стараясь унять дрожь в руках. – Если вдруг что… Ты знаешь, что делать.

После этих слов я резко развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Мне казалось, еще немного – и я попросту взорвусь. Мне надо было выплеснуть весь свой гнев. На улице хлестал ливень. Небо почернело, его то и дело прошивали яркие молнии. Грохотало так, что можно было оглохнуть.

– Госпоже не стоит… – начал Балдер, преграждая мне дорогу, но потом, взглянув мне в лицо, что-то там увидел, поэтому замолчал и торопливо отошел в сторону.

Взлетев на стену, я прикрыла глаза, концентрируясь на своем гневе, на слепящей ярости, открыла рот и запела. Но это была не исцеляющая песня, не успокаивающая, а злая, проклинающая, несущая смерть. Слова сплетались в похожий на черную паутину узор, который накрывал чужаков, решивших, что они самые хитрые. И только после того, как последний звук сорвался с моих губ, я с ужасом осознала, что натворила. Я убила десятки, нет, сотни людей.

Голова закружилась. Я всхлипнула, прижав руку ко рту, а потом, покачнувшись, начала падать. Того, что упасть мне не дали чужие руки, я уже не ощутила, так как потеряла сознание.

Очнулась я, как сказала Хельга, только через сутки. О том, что случилось после моего обморока, мне рассказала она же. Все оказалось именно так, как я и думала. Когда дождь закончился, то все увидели, что донгорцы  погибли. Все. Мое проклятие, наложенное на них в горячей ярости, не оставило им ни шанса, но не тронуло наших людей – пленных женщин и детей. Их привели в замок. Многие из них были в ужасе и не понимали, что происходит. Грешили на ужасный дождь, на гнев богов и прочие сверхъестественные вещи.

Я не спрашивала, куда дели столько мертвых тел, но спустя двое суток, когда поднялась на стену, перед ней не осталось ни следа, что еще недавно тут кто-то был. К удивлению, мой поступок не вызвал у тех, кто знал о нем, ни порицания, ни ужаса. Сама я себя винила в том, что взялась решать, кому жить, а кому умереть. А иногда злилась, упрекая себя в мягкотелости, напоминая, сколько людей уже убили те донгорцы и сколько бы они убили еще. В любом случае кошмары мне снились еще очень долго.

– Они враги, причем бесчестные враги. Госпоже не стоит переживать об этом, – пояснил спокойно Балдер. – Лучше посмотрите, мне почти удалось сделать его прозрачным, – перевел он тему, показывая мне кусок действительно почти идеально сделанного стекла.

Новоприбывшим быстро нашли работу. Те, к моему удивлению, довольно быстро оправились от недавних потерь и плена. Дети влились в стройные ряды замковой детворы, а женщины резво начали обхаживать неженатых мужчин.