Майрон достал свой огромный нож, кольнул остриём подушечку пальца и расписал кровью по стеклу сложный узор. Он помнил каждую деталь из далёкого видения, каждый завиток и символ, даже пытался воспроизводить их на зеркалах. Без толку. Теперь же великое зеркало прояснилось, но только миг седовласый видел своё удивлённое отражение. Потом всё вновь сделалось мутным.

– Похоже это не…

Обернувшись, он обнаружил, что стоит один в пустой зале. Получилось? Джассар переходил в зазеркалье иначе, но Майрон Абсалоном не был и оставалось лишь радоваться такому результату.

– Мря!

От неожиданности рив занял боевую стойку и выбросил Светоч Гнева из рукава. Но Лаухальганду вид гудящего клинка не испугал, чёрный шарик подкатился и стал ластиться к компаньону, мурча по-кошачьи.

– Как ты смог? – спросил Майрон, убирая оружие.

– Мря.

– М-м-м… спасибо, верность я ценю, разумеется.

Живой капюшон ожил, завибрировал и вновь затих.

– Твою тоже, дружище. – Седовласый вздохнул, оценивая затхлость воздуха. – Что ж, есть вероятность, что путь обратно откроется тем же способом, что и путь сюда. Но переход отнимает большое количество гурханы, а она во мне и так еле держится. Давайте быстрее осмотримся.

Зеркальный кабинет Джассара отличался от истинного. Он был пуст, тускл, но не грязен, потолочный витраж остался цел, не было выхода на балкон, который смотрел бы на восток и винтовой лестницы тоже не было. На её месте пол украшал символ в виде золотого круга, разделённого на равные трети. Ну хоть статуя по-прежнему возвышалась на пьедестале. Вместо великой книги Абсалон держал в руке охапку ключей. Семь штук, не больше, не меньше.

– Ах, вот оно что? Дабы стражей подчинить и отворить проход, за ключами отправляйся в мудрости оплот. Абсалодриум – твой оплот мудрости? Это ли те ключи, которые нужны? Или же всё-таки книги?

– Семь книг, – сказал каменный Джассар, – семь ключей для семи замков. Семеро ушли, чтобы седьмой остался. По лестнице вверх, потом вниз, затем снова вверх до самой вершины. Там ключи должны быть уже. И Ответ тоже.

Статуя замолкла и седовласый решил, что большего не получит, но тут вдруг пьедестал открылся. Внутри него мягко светился портальный овал.

– Лаухальганда, не отставай.

– Мря!

Перемещение прошло мгновенно, словно прохладным ветром обдало, и вот они уже в другом помещении, большом, тёмном, круглом. Весь свет сосредоточен в центре, где за круглым столом было семь тронов, и на каждом троне восседал… Джассар? Майрон приблизился осторожно, осмотрел каждую из семи статуй, что были отлиты из тёмного зеркального металла. Кажется, это был чистый бериллий.

Возможно, поодиночке любую из этих статуй он принял бы за Абсалона. Все мужчины были рослыми, сухими, широкоплечими, имели гладко выбритые головы, длинные бороды и усы; все обладали суровыми лицами и нахмуренными кустистыми бровями. Но вот так, рядом друг с другом, они всё же отличались. Как очень близкие, очень похожие родственники. Или же Майрону казалось? Отполированный бериллий был ужасным материалом для статуй, он блестел, отражая свет и искажая формы лиц, обманывал.

Что важнее, – каждая из статуй держала руку на столе, придавив пальцами одну из семи книг. Две из них Майрон узнал сразу, ведь то были найденные черновики. Набравшись решимости, седовласый коснулся книги в желтовато-белом окладе. Стоило этому произойти, как статуя открыла глаза и глубокий бас провозгласил:

– Под взором одноглазого бога в краю бескрылых драконов. Ищи.

Майрон расхохотался бы, не окажись столь напряжён. Он перешёл к статуе, державшей синюю книгу, прикоснулся.

– За устами древнего, что спит на мёртвой перине. Ищи.

Седовласый двинулся вокруг стола, касаясь книг. Хранитель зелёной, украшенной символом дерева, провозгласил:

– В колыбели тех, кто дышит почтением. Ищи.

Хранитель жёлтой книги с символом драконьей головы сообщил:

– В основе храма золотого бога. Ищи.

– Как скупо, – цыкнул Майрон, переходя к следующей статуе.

Хранитель чёрной книги, украшенной чешуйчатым лицом с гривой из перьев сказал:

– За вратами, что стережёт Пернатый Змей, в краю мёртвых. Ищи.

Хранитель серой книги, на окладе которой виднелось нечто, похожее на шаманскую маску, провозгласил:

– На Той Стороне, в краю голодных теней. Ищи.

Хранитель последней, красной книги, украшенной непонятным, но очень изящным знаком, открыл глаза и выдохнул:

– Когда обретёшь все шесть ключей, седьмой найдёт тебя сам. Таков был уговор.

Всё. Это был конец. Майрон обошёл стол ещё раз, коснулся каждой книги, попытался вынуть их из тёмных пальцев. Он понимал, что эти черновики ненастоящие, но, а вдруг их можно было бы достать, открыть, найти ещё какие-нибудь подсказки. Тщетно. Семеро надёжно хранили свои секреты, не говоря уж о том, что повторно вещать не стали. Видимо, тот, кто не способен запомнить семь предложений за один раз просто не мог быть достоин…

– Бред.

– Мря?

– Бред, – я говорю!

– Фряу? Мря-я!

– Дело не в наличии загадок и головоломок! Дело… во всём этом! – Майрон обвёл рукой круглую залу, статуи, стол, книги. – Это неправильно!

– Мр-ря?

– Потому что люди, которые хотят что-то надёжно спрятать, не оставляют подсказок!

– Мар-р-ряуа!

– Если есть подсказки, значит, кто-то хочет, чтобы спрятанное им было найдено! Но если он хочет, чтобы спрятанное было найдено, зачем оставлять такие сложные подсказки? Зачем вообще прятать? И вообще, эти подсказки совершенно неочевидны. Если бы заранее не знал, где были найдены две из семи книг, то я, получивший лучшее образование к западу от Хребта, никогда не догадался бы! Для меня все эти указания ни ахога не значат.

– Мря! Мр-ря!

Седовласый задумался.

– В этом есть смысл, возможно ты прав. Но мне всё равно кажется, что Маг Магов был болен головой. Такое возможно, волшебники нередко повреждаются рассудком, и всё же…

Он прикрыл глаза, сжал и разжал кулаки, подавил рокот крови в черепе. Майрон достаточно долго прожил среди волшебников и понимал, – всё вокруг было головоломкой. Любая мелочь, любая ерунда имела значение. Потому, сейчас, обретя многие ответы, он лишь стал задаваться новыми вопросами.

Жар-Куул так и не ответил, почему именно Майрон, получил «весточку» от Мага Магов. Он и Шивариус, два серых. И почему, в таком случае, гениальный Многогранник остался по ту сторону зеркала, а искалеченный Майрон прошёл внутрь? Что ему помешало? Или кто?

Рокот вернулся, с запозданием рив понял, что это гурхана утекает из его астрального тела. Она была уже на исходе.