– Попытаться, – был дан ответ. – Попытка всегда лучше бездействия, а оно, бездействие, само по себе недопустимо для героя.

– Только не заводи эту песню, я просто ещё один бедовый…

Из-за холма появились женщины. Они шли очень торопливо, на ходу затягивая ремни и то и дело оглядываясь.

– Вы должны это увидеть, – сказала Грандье, когда они подошли.

Майрон непонимающе поднял брови.

– Прости, но не думаю, что вы сделали нечто, способное меня удивить.

– Пошути мне ещё, желторотый бастард.

– Майрон, идём, просто гляньте, – попросила Райла.

Вместе все они обошли кучу обломков, которая была не тем, чем казалась сначала. На самом деле посреди Абсалодриума лежала громаднейшая фигура, присыпанная обломками зданий как большим одеялом. В этом месте обломки ссыпались, открыв чёрное каменное лицо. Дерево росло как раз на голове.

– Ах, вот ведь неожиданность, – сказал Хранитель Истории, – видимо, его сюда занесло с поля боя. Удар должен был быть невероятно сильным. Не бойтесь, он давно уже не опасен. Это боевой титан времён Второй Войны Магов, – громадная статуя, предназначенная для сбивания небесных городов и истребления легионов.

Легко было сказать «не бойтесь», но древнее оружие разрушения в такой близи всё равно нагоняло ужас.

– Опять слышу от тебя это слово. Что оно вообще значит?

Хранитель Истории посмотрел на Майрона.

– «Титан»? И верно, это слово моя семья принесла из иных миров. Кхем. Жар-Саар порой говорил: «титан», «титанический». Значит нечто огромное, грандиозное и очень могущественное. Он, например, был титаном магии, мой отец. В Валемаре словечко не прижилось и постепенно превратилось в понятного тебе «колосса». Перед вами боевой колосс, бившийся с драконами Сароса Грогана. Вероятно, кто-то из них, возможно, сам Каэфидрагор Алое Сердце швырнул его сюда. Бояться не стоит, заряд иссяк, а пока я радом колосс и тем паче не проснётся.

Главная башня Абсалодриума была не просто башней, но ещё и циклопических размеров замком. Изящество переплеталось когда-то с мощью, она имела в высоту больше полутора сотен ярусов и размещала внутри себя улицы, парки, управы многих служб, учебные заведения. Лишь благодаря зодческому гению Джассара шпиль пережил столкновение с легендарным драконом и даже белое пламя. Ныне его внешняя оболочка зияла множеством старых ран, оплавленными потёками, обрушенными этажами.

– Я, разумеется, издали видела, что она огромная, – пробормотала Райла, – но не верила, что настолько.

– Моё бессмертие раньше закончится, чем мы доберёмся до вершины, – сплюнула Грандье. – Внутренние порталы работают?

– Нет. Это испытание, которое нам придётся преодолеть на своих…

– Вот только не продолжай! Ты-то на закорках поедешь!

– Хе-хе, – выдохнул старик сухо.

Так они вошли в холл, просторную, но грязную залу с масштабными барельефами на стенах. Пол украшал личный символ Мага Магов, – раздвоенное древо. Хранитель Истории стал указывать путь, повёл по лабиринту тёмных залов-площадей и галерей-улиц. Своим внутренним устройством главная башня сильно напомнила Майрону Тонтун, древнюю магическую башню-город, в которой располагался Гильдхолл. Везде была грязь и царило запустение, но эхо словно твердило, что прежде это место было домом великих магов и даже теперь растратило не всю красу.

Старик вывел к широкой винтовой лестнице и началось восхождение. Майрон с самого начала избежал ошибки, которую совершили Райла и Грандье, – он не стал считать ступени, чтобы растущая цифра не давила на плечи. Первый десяток этажей был оставлен позади легко, второй тоже не стал большой преградой, третий преодолели довольно бодро; на четвёртом ноги женщин запросили пощады. Седовласый тоже ощущал напряжение в бёдрах, спине, коленях, но мог идти ещё долго, и только Лаухальганда вообще не уставал. Он с удовольствием прыгал бы сколько угодно, издавая звонкое упругое «бом-м-м».

После отдыха они преодолели ещё двадцать два этажа, когда путь оборвался. Следующий пролёт оказался разрушен, часть верхнего яруса обвалилась.

– Не беда, – успокоил Хранитель Истории, – Таких лестниц много и находятся они в предсказуемых местах. Просто найдём другую, это несложно.

Однако же обходной путь привёл их в большое тёмное помещение, пол которого устилала серебристая дымка. Воздух там был холодный, пах кладбищенской землёй, а под сводом носились шепотки.

– Что за шутки, старик?

– В какой уж раз, – я младше тебя, Грандье. И никаких шуток, раньше здесь не было такой гнетущей атмосферы. Осторожно пожалуйста…

– Живые?

Все замерли при звуках голоса, донёсшегося отовсюду.

– Что вы здесь делаете?

Дымка стала подниматься, закручиваться бесшумным вихрем, пока не сформировала громадную фигуру, подпершую горбом потолок. Именно горбом, потому что над группой навис не кто иной как Салморцойн, король неупокоенных душ. Чудовищный, уродливый горбун восседал на спине такого же огромного паука. Его голова криво сидела на плечах и была сильно деформирована, корона съехала набок, в серых глазах поблёскивали белые искорки, а пальцы длинных рук напоминали паучьи лапы.

– Это обитель мёртвых, – протянул призрак – здесь некому дышать, некому истекать кровью и другими жидкостями. Здесь мёртвые стенают о своих жизнях, не в силах отпустить их, а я слушаю и отдыхаю… Кто вы такие?

Жар-Куул сошёл со спины Майрона и сделал несколько мелких шажков, опираясь на посох.

– О великий Салморцойн, – протянул он слабым голосом, – прости, что потревожили твой покой! Позволь нам пройти, о многомудрый повелитель!

Громадный призрак издал неопределённый звук, отдавшийся эхом в коридорах башни, его омерзительное перекошенное лицо приблизилось, один глаз, бывший вдвое больше другого, пристально уставился на Хранителя Истории.

– Пожалуй, со «смертными» я погорячился. Экий ты странный зверь, ходишь, говоришь, думаешь, даже смеяться, наверное, можешь. А сам-то пустой внутри. Да ещё и бессмертный. Хах! Нет мне до тебя дела!

Взгляд короля перешёл на Грандье, затем обратился к Райле.

– Эльфы, люблю вашу породу, – осклабился Салморцойн, – живёте так долго, что после смерти пытаетесь продолжать по привычке. Очень многие из вас превращаются в моих подданных! А ты у нас кто? Прибог? Нет, смертная всё же, но божественная примесь есть, довольно крепкая. Всё равно помрёшь рано или поздно… ты ещё что за тварь?

Лаухальганда громко мяукнул и улыбнулся, показав два ряда крупных тупых зубов.

– Прекрати, у меня от тебя мурашки, – поморщился король неупокоенных и перенёс внимание на последнего из живых, оглядел своим большим глазом Майрона Синду. – Какой крупный таракан, огромный просто. И духовная энергия бурлит. Сколько ран. Тоже прибог? Почти… ещё немного и станешь. Или нет. Судя по сияющему шраму на темени, случиться может что угодно! Хаос, он такой, – непредсказуемый.