Ветер замел следы и здесь, но сейчас было так тихо, что Тор еще издалека услышал потрескивание костра и приглушенные голоса Элении и Урд.

— Это я нашел башню, — гордо сказал Лив, когда они подъехали поближе. — Сначала мама не хотела заходить внутрь, но потом я вспомнил о том, что ты мне говорил. Башен ведь много, верно? — Мальчонка, энергично кивнув, сам ответил на этот вопрос: — И они не могут обыскать их все.

«Нет, — подумал Тор. — Они смогут обыскать эти башни одну за другой». Он не знал, сколько прошло времени, поэтому ему сложно было определить, далеко ли они ушли от Пути Богов. Какая это по счету башня — вторая, третья, может быть, десятая из тех, что тянулись у подножия гор? Но Свериг, отнюдь не глупый и не легковерный, обязательно прикажет обыскать эти строения, сколь бы Тору ни хотелось верить в обратное.

Тем не менее это укрытие хотя бы защищало от ветра, а сверху можно было увидеть приближение любого врага. С другой стороны, вряд ли это поможет им, ведь вокруг ничего не было, только заснеженная равнина и вечные серые сумерки, вызывавшие у Тора все большее раздражение.

Буря закончилась, оставив после себя тишину и молчание мира, ощущаемое чуть ли не на физическом уровне. Любые звуки, пытавшиеся противиться этой тишине, лишались звонкости, искажались, так что казалось, будто они доносятся из какой-то другой, чуждой этому миру реальности. Тор не знал, чувствует ли мальчик то же самое, но Лив все время молчал, и эти слова были первыми за полчаса пути.

Тор тоже предпочитал хранить молчание. Он себя плохо чувствовал, и не только физически. Говорить не хотелось. Будь его воля, он бы даже не думал о том, что только что произошло.

Наконец они доехали до руин. Тор спешился и повел лошадь под уздцы, но Лив не последовал его примеру, упрямо оставшись в седле. Почва тут стала каменистой, а склон — все более отвесным, и мальчик, несомненно, с трудом держался на коне.

В отличие от того здания, где Тор столкнулся с Несущими Свет, вход в эту башню находился с тыльной стороны, причем это была уже не узкая дверь, а настоящие ворота, достаточно высокие, чтобы через них мог проехать всадник. Внутри все тоже выглядело иначе: тут был только один огромный зал, забитый какими-то обломками, на месте лестницы виднелись лишь остатки деревянной конструкции, прогнившей много лет назад. В центре расчищенного пространства в зале сидели Урд и Эления.

Увидев его, Урд устало улыбнулась. Женщина ничуть не удивилась, и Тор понял, что она слышала его шаги. А вот Эления вскочила, подбежала и прыгнула ему на шею, так что Тор покачнулся и сделал шаг назад, чтобы не упасть.

— Тор! Ты вернулся! Слава богам!

Тор молча стерпел подобное обращение, но удивленно переглянулся с Урд поверх головы девочки. Женщина недоуменно пожала плечами и примирительно улыбнулась, но между ее бровями пролегла глубокая складка — видимо, поведение Элении вызвало у Урд такое же раздражение, как и у него самого.

Высвободившись из объятий девочки, Тор осторожно отодвинул ее в сторону и завел в зал лошадь. Урд застыла в недоумении, увидев, что это не та пегая кобыла, на которой Тор скакал раньше, и удивилась еще больше, когда в комнату вошел Лив, ведя по уздцы двух лошадей, в том числе и пегую.

— Судя по всему, по дороге ты повстречал наших старых друзей…

Ничего не ответив, Тор провел коня в угол зала, где на привязи стояли лошади Урд и Элении. А вот Лив не прочь был поболтать.

— Он их всех убил! — восторженно выпалил парнишка. — Пятерых воинов! И столько же собак! Гончих Готгрена! Ты бы только видела!

— Ты присутствовал при этом? — В голосе Урд звучало скорее недовольство, чем испуг.

Тор поспешил перехватить ее взгляд и покачать головой, чтобы дать ей понять, что все было не совсем так, как полагает Лив.

— Нет. — Мальчик перебросил сестре уздечку и выпрыгнул из седла. — Но я видел, что он с ними сделал! Они все мертвы!

Судя по виду Урд, новости ее не очень обрадовали. Она уже собралась что-то сказать, чтобы осадить сына, но передумала. Встав, она подошла к Тору.

— Что произошло?

— Твой сын уже все рассказал. — Голос Тора прозвучал настолько холодно, что он сам удивился. — Они все мертвы.

— А ты?

— А я, как видишь, еще жив.

Если на первую его реплику Урд не обратила внимания, то теперь она явно насторожилась, чувствуя, что что-то не так. Тор, впрочем, тоже не понимал, почему он так резко с ней разговаривает.

— Вообще-то, я просто хотела узнать, не ранен ли ты. — Наверное, Урд действительно беспокоилась о нем.

— Всего лишь царапина. — Тор покачал головой.

Он наконец отпустил уздечку и уже хотел подойти к костру, но Урд остановила его, присматриваясь к его руке. Увидев разорванную в клочья повязку, она все поняла.

— Садись к костру. Я обработаю твою рану.

Тор слишком устал, чтобы спорить. Он молча повиновался, а Урд принялась рыться в своих сумках.

Еще минуту назад Тор хотел отругать Урд за то, что она развела такой большой костер, но теперь он наслаждался теплом и желтыми отблесками на стенах, разгонявшими сумерки и дарившими хотя бы иллюзию света.

Стоило Тору присесть, как на него навалилась свинцовая усталость, так что даже глаза трудно было держать открытыми. Он сопротивлялся сну изо всех сил, зная, что может неловко наклониться вперед и поджечь накидку. Словно издалека Тор услышал, как Лив привязал лошадей, а Эления, обойдя костер, опустилась рядом с ним. Все вокруг стало каким-то тяжелым, но в то же время бесплотным. Тело жаждало сна, однако пульсирующая боль в руке не давала погрузиться в объятия дремы.

Урд что-то сказала, но Тор ничего не понял, и, лишь когда она, уже настойчивее, повторила свой вопрос, он повернул голову и понял, что это не Урд, а Эления. У матери и дочери даже голоса были одинаковые.

— Извини, — пробормотал он.

— Я спросила, как ты себя чувствуешь.

— Если будешь докучать ему своими вопросами, лучше он себя не почувствует, — отрезала Урд, снимая с плеч Тора накидку. — Выйди наружу и набери чистого снега, чтобы мы могли его растопить. Мне понадобится горячая вода.

Эления что-то ответила, но Тор уже не расслышал ее слов и только увидел, что девочка послушно встала и направилась к выходу. Покачав головой, Урд посмотрела ей вслед, а потом принялась снимать с ладони Тора остатки повязки. Было так больно, что Тору пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать.

На мгновение Урд остановилась и с укоризной посмотрела на него.

— Знаешь, сейчас я могла бы сказать, что предупреждала тебя. И что ты сам во всем виноват, мой великий воин. Надеюсь, ты понимаешь, сколь великодушно с моей стороны промолчать на этот счет.

Тор знал, что ему следовало бы улыбнуться, но даже на улыбку у него не было сил. Уголки его губ дрогнули, однако он и сам знал, что вместо улыбки получилась болезненная гримаса.