всему верят на слово, без доказательств. А я хочу понять, что это за причина, из-за которой ты пустил коту под хвост работу десятков, сотен людей и миллионы казенных денег!

– Какие еще миллионы? – удивился Сиверов.

– А как насчет авиационного горючего? Я уж не говорю о ракетах.

– А, ну да. Тогда – да. Виноват. – Климов поморщился, уловив в голосе арестованного иронические нотки, но Глеб сменил тон и вполне серьезно продолжал: – Но, товарищ генерал, вы совершенно правы: причина была, и притом веская.

– Веская?

Теперь насмешливая интонация прозвучала в голосе генерала Климова, но арестованный Молчанов ее, казалось, не заметил.

– Так точно, товарищ генерал-майор, очень веская. Мне удалось выявить канал крупных оптовых поставок оружия на Кавказ.

– Да что ты говоришь? И ты до сих пор об этом молчишь?

По обезображенному огромным синяком лицу арестованного скользнула тень раздражения. Похоже, последний вопрос Климова каким-то образом проник сквозь броню его невозмутимости и заставил господина суперагента частично утратить самообладание.

– Виноват, товарищ генерал. Но войдите же в мое положение! Я уже вторые сутки талдычу всем подряд, как попугай: у меня есть важная информация, у меня есть важная информация, у меня есть важная информация… А меня либо просто в упор не слышат, либо… гм…

Он осторожно дотронулся кончиками пальцев до ссадины на щеке.

– Сапогом? – сочувственно поинтересовался генерал Климов.

– Никак нет, прикладом.

– Да-а… – генерал вздохнул. – Озверел народ! Да и то сказать, эта кавказская эпопея давно уже у всех в печенках сидит. Ведь это же, согласись, парадокс: я, генерал Главного разведывательного управления, планирую секретные операции против граждан своей же страны! А мой младший коллега, на которого я во всем полагаюсь и рассчитываю, мне эти операции срывает. Разумеется, из лучших побуждений, потому что ему, капитану, виднее, чьи замыслы для страны важнее и полезней – его или мои, старого дурня…

– Разрешите доложить, товарищ генерал, – негромко сказал арестованный Молчанов.

– Ну, давай, давай, докладывай, что там у тебя, – проворчал Климов, прервав свою язвительную речь. – Ты сюда именно для этого и пришел – чтоб докладывать, а не чаи, понимаешь, гонять… Кстати, – спохватился он, – чаю хочешь?

– Спасибо, товарищ генерал, не хочу. Вот если б сигаретку…

– Извини, – сказал Климов, подвигая ему через стол все необходимое – сигареты, зажигалку и даже свою персональную пепельницу. – Забыл предложить. У меня, знаешь, не кабинет, а что-то вроде вагона для курящих – все дымят, и никто разрешения не спрашивает. Вот я и не сообразил, что ты-то не из нашей песочницы, порядков местных не знаешь… Кури, сынок, не стесняйся. И рассказывай, что там у тебя к чему.

Глеб крутанул колесико зажигалки и с наслаждением закурил, проглотив вертевшуюся на кончике языка шутку по поводу генеральского табачку.

– Прежде всего, – сказал он, – необходимо найти и задержать товарный вагон с оружием.

– Что за оружие? – подавшись вперед, спросил генерал.

– Не знаю. Но думаю, что-то достаточно серьезное, раз организацией приема этого груза занимался сам бен Галаби. Встретить вагон должен был Аскеров. Вазир умер, Железный Мамед тоже вышел из игры, так что этот вагон скорее всего до сих пор болтается где-то на запасных путях.

Климов покачал головой.

– Ну, дружок… На запасных путях чего только не болтается! Ты представь только, сколько у нас в стране запасных путей и сколько на этих путях стоит вагонов! Это даже не иголка в стоге сена, это капля в Мировом океане…

– Вагоны для того и нумеруют, чтобы их можно было отличить друг от друга, – уже второй раз подряд перебив генерала, сказал арестованный Молчанов.

– Ага… Так… – У Климова на секунду сделался растерянный вид человека, сбитого с мысли и никак не могущего сообразить, что ему говорить и делать дальше. – Ты хочешь сказать, что номер вагона тебе известен?

– Ну разумеется. В смысле, так точно. Чего же ради я, по-вашему, затеял всю эту беготню с пальбой?

– М-да… Подкинул ты, братец, задачку… Перевернуть кверху дном всю железную дорогу – это же… это…

– Не всю, а только одно направление, – сочувственно сказал Глеб. – Да и дело того стоит.

– Движение парализуем, – будто не слыша его, бормотал генерал. – Собьем график, и все замрет, станет колом, за месяц потом не разгребешь… Опять скажут, что наши спецслужбы хуже любых террористов! А на выходе что? Несчастный вагон с железками…

– И еще кто-то, кому этот вагон очень нужен, – напомнил Глеб.

– Да это-то, конечно, так, – правильно истолковав прозвучавшее в голосе арестованного Молчанова легкое недоумение, сердито проворчал генерал Климов. – Но уж очень все это трудоемко! Представляешь, что будет, если мы нарушим график движения поездов и ничего при этом не найдем?

– Представляю, – сказал Глеб. – Ничего особенного. Вы же генерал! Полководец, значит. Разве подобает полководцу планировать сражение с такими мыслями?

– Он меня еще учить будет, какие мысли мне подобают, а какие нет! – обращаясь к невидимой аудитории, возмущенно воскликнул генерал Климов. – Понятно теперь, почему Потапчук с такой легкостью тебя мне уступил! Говори номер вагона, болтун!

– Давайте, я запишу, чтоб не было путаницы, – предложил Глеб.

Генерал протянул ему лист бумаги и шариковую ручку. Дым от зажатой в углу рта сигареты щипал глаза, и Глеб, прежде чем начать писать, положил ее на край пепельницы. Пепельница у генерала Климова была не совсем обычная: старая, луженая, с проступившей из-под стершегося местами олова латунью и с выбитыми по кругу на верхнем срезе бортика надписями по-немецки: «Sturm», «Alarm», «Neue front».

– Занятная у вас пепельница, – сказал Глеб, записывая номер.

– Трофейная, – с гордостью сообщил генерал Климов. – Отец с фронта привез в сорок пятом.

Сиверов отдал ему листок с номером вагона, в две затяжки добил окурок и раздавил его об неровное донышко трофейной генеральской пепельницы.

Глава 23

Сидевший за рулем красной «девятки» молодой плечистый и румяный человек, в котором Ирина Быстрицкая без труда признала бы голубоглазого разговорчивого монтера, вынул из укрепленного на приборном щитке держателя мобильный телефон, выслушал короткий приказ, сказал: «Есть» – и вернул телефон в гнездо. Он повернул ключ зажигания, и