Блу не любит «Миракл уип», значит, и другие не должны его есть. Что поделаешь, это Блу.

Райли достала из холодильника банку с соусом. Нита полила им сандвич и попросила у Эйприл охлажденного чаю.

– Только никаких бутылочных напитков. И побольше сахару.

Она разломила сандвич и протянула половину Райли.

– Нет, спасибо. Я тоже не люблю «Миракл уип».

– Смотрю, ты становишься разборчивой.

– Эйприл говорит, лучше не есть того, что тебе не нравится.

– Это ее дело! Но взгляни на себя! Если раньше ты была толстухой, это еще не значит, что нужно становиться скелетом.

– Оставьте ее в покое, миссис Гаррисон, – твердо предупредила Эйприл. – Никакой она не скелет. Просто обращает внимание на то, что ест.

Нита снова фыркнула, но побоялась связываться с Эйприл. Блу вернулась в столовую, сильно опасаясь, что отныне Нита вознамерилась раскинуть лагерь в их доме.

Позже вернулся Дин, грязный и потный, но довольный, поскольку работа над крыльцом подходила к концу. Блу решила, что существует огромная разница между потным мужчиной, который моется крайне редко, и тем, кто принимал душ только сегодня утром. Первый вызывает отвращение, второй – нет. И хотя она не слишком хотела припасть к его мокрой груди... вот именно... не слишком... но все же не отказалась бы.

– Твоя тень дремлет в гостиной, – сообщил он, не подозревая о том воздействии, которое производили на нее и он, и его влажная футболка. – У этой женщины куда больше наглости, чем у тебя.

– Именно поэтому мы так прекрасно ладим.

Дин осмотрел наброски, прилепленные к рамам, и подошел к самой длинной стене, на которой она пробовала рисовать небо.

– Сложный проект. Откуда ты знаешь, с чего начинать?

– Сверху вниз, от светлого к темному, от фона к переднем плану, от округлостей к углам, – пояснила она, спускаясь со стремянки. – Но тот факт, что я знакома с техникой, еще не означает, что ты не пожалеешь обо всей этой затее. Мои пейзажи...

– Романтическое дерьмо. Я знаю и хотел бы, чтобы ты перестала так беспокоиться.

Он вручил ей рулон липкой маскировочной ленты, которую она уронила, и стал изучать расставленные на металлической тележке банки.

– Смотрю, некоторые из них – обычная латексная краска.

– Я также работаю с эмалью и масляными красками на альдегидных смолах, потому что они сохнут, как только их выдавишь из тюбика. Это в том случае, если нужен более интенсивный цвет.

– А тот пакет с кошачьим наполнителем для туалета, который я принес из машины...

– Лучшее средство избавиться от скипидара, которым я промываю кисти. Он комкуется, и тогда...

В комнату ворвалась Райли с гитарой.

– Миссис Гаррисон сказала, что через две недели у нее день рождения! А она никогда в жизни его не праздновала. Маршалл только дарил ей драгоценности. Дин, как по-твоему, не можем мы устроить для нее вечеринку-сюрприз? Пожалуйста, Блу! Ты могла бы испечь торт, сделать хот-доги и все такое...

– Нет! – завопили оба в унисон.

Райли осуждающе покачала головой: – Не считаете, что вы оба вроде как ужасно мелочные и злые?

– Пусть, – отмахнулся Дин, – и мне плевать. Никакой вечеринки я устраивать не буду.

– Тогда ты, Блу, – настаивала Райли. – В ее доме.

– Она этого не оценит. Слово «благодарность» в ее словаре отсутствует.

Блу взяла пластиковую чашку с краской и снова полезла на стремянку.

– Может, если бы все были к ней хоть немного добрее, она не стала бы такой злюкой, – выпалила Райли, выбегая из комнаты.

Блу посмотрела ей вслед.

– Наша малышка начинает вести себя, как нормальное своевольное отродье.

– Вижу. Правда, здорово?

– Еще бы!

Дин наконец ушел, взглянуть на лошадей, которых собирался купить. Блу набрала на кисть белую краску. В дверях показалась Райли, по-прежнему сжимавшая гитару.

– Бьюсь об заклад, никто не пришлет ей поздравительную открытку.

– Я пришлю ей открытку. И даже могу испечь торт. Мы сами устроим ей вечеринку.

– И все же лучше, если бы хоть кто-то пришел.

Опечаленная Райли вернулась к Ните, а Блу внезапно осенило. Прекрасная мысль! Заодно она немного отвлечется от тревога о том, что возникает и не возникает на стенах.

Немного подумав, она позвонила Сил в магазин секонд-хенд.

– Хотите, чтобы город устроил Ните вечеринку-сюрприз? – удивилась Сил. – И на все это у нас две недели?

– Организовать еду и музыку – не проблема. А вот как сделать так, чтобы все пришли?

– Считаете, будто вечеринка смягчит ее настолько, что она согласится с нашим планом?

– Возможно, нет, – вздохнула Блу. – Но лучшего никому в голову не пришло. А чудеса все же случаются, поэтому, думаю, нам нужно попробовать.

– Ну, не знаю. Нужно поговорить с Пенни и Моникой.

Через полчаса она перезвонила.

– Мы это сделаем, – согласилась она без всякого энтузиазма. – Только доставьте ее на место. Устроить истерику и отказаться от всего – это вполне в ее стиле.

– Она будет там, даже если мне придется сначала пристрелить ее, а потом тащить мертвое тело в ресторан.

Повесив трубку, Блу вновь вернулась к работе, хотя ей то и дело мешали. Особенно старалась Нита. Наконец она закрыла дверные проемы тяжелым голубым пластиком, оставленным строителями, и повесила таблички «Не входить. Опасно для жизни». Она и без того нервничала. Не хватало еще, чтобы они стояли у нее над душой!

В конце дня она заставила всех в доме поклясться на их плейерах, гитарах, Танго, Паффи и паре ботинок от Дольче и Габбаны держаться подальше от столовой, пока фрески не будут закончены.

Вечером она вошла в спальню Ниты как раз в тот момент, когда старушка снимала свой парик, под которым обнаружилась плоская шапочка тонких седых волос.

– Сегодня у меня был интересный телефонный разговор, – начала она, садясь на край кровати. – Не хотела ничего говорить, но вы обязательно пронюхаете и станете доставать меня за то, что все скрыла.

Нита поднесла щетку к почти голому черепу. Она не застегнула кимоно, под которым виднелась ее любимая ночнушка из красного атласа.

– Что еще за разговор?

Блу воздела руки к небу.

– Куча идиотов собралась устроить вам вечеринку-сюрприз на день рождения. Но не волнуйтесь! Я положила конец их планам.

Она подняла с кровати последний выпуск «Стар» и притворилась, что листает страницы.

– Полагаю, кто-то из жителей помоложе слышал старые истории и решил, что, когда вы впервые здесь появились, вам нелегко пришлось. Они хотят как-то исправить содеянное – как будто это возможно, – закатив грандиозный праздник в парке: большой торт, воздушные шары и бредовые речи, произносимые людьми, которых вы ненавидите. Я более чем ясно дала понять: никаких вечеринок.