Вывести его из себя. Подтолкнуть к ошибкам. Таков план действий, когда речь идёт о мастодонте, которого надо победить. Он уже допустил ошибки на чужой территории. Он уже боится действовать у нас. Теперь надо заставить его бояться уже на своей территории.

— Я напомню, что…

— Ни беременных женщин, ни детей, я знаю, Вакс.

— Хорошо.

Он измерил дальность, проверил ветер, достал тетрадь с таблицей, после чего вновь прицелился, корректируя прицел.

— Стрельба по готовности.

Ещё десять секунд и выстрел.

Я наблюдал за тем, как сидят на диване мужчина с женщиной, и меньше чем через секунду в стекле появилась дырка, как рисунок. За ним я увидел, как женщина вместе с мужчиной дёрнулись. Буквально подпрыгнули на месте, после чего оба повалились на землю.

На вылет обоих. Но мужчина, кажется, ещё жив. Ну и ладно, это не столь важно сейчас. Целью был не он, и более того, будет хорошо, если он выживет.

— Дистанция, пятьсот метров, ровно перед нами. Охранник в будке и второй рядом.

— Принял.

Ещё десять секунд и мужчина в будке просто рухнул, будто получил удар в нос. Я заметил только красное облако за его головой и кляксу, которая осталась на стене позади. Второй резко обернулся и кажется, позвал своего товарища, но вот новый выстрел и вновь за человеком я вижу красное облачко прежде, чем тот падает на землю.

Камеры несомненно засекли его, однако…

— Семьсот пятьдесят метров, на тридцать. Здание с зелёной машиной во дворе, окно на чердаке светится.

— Вижу.

— Второй этаж, мужчина и женщина на кровати.

— Вижу.

— Женщину.

— Принял.

Почему женщины? Потому что останутся мужчины. Убитые горем мужчины, которые в первую очередь будут думать не о своих детях, что остались без матери, а о том, как отомстить нам. Они будут в ярости, они не будут ни о чём думать, кроме как пустить нам кровь. И любой приказ, который требует бездействия, будет сводить их с ума. И тогда рано или поздно они его нарушат, пойдут против слова главы дома, которого нет рядом и который до них не дотянется. Они сделают ошибку положившись на эмоции.

Такова природа человека. И этой природой надо пользоваться. Никакой жестокости — лишь расчёт. Мы заставим их действовать на эмоциях, и тогда дом Лорье будет обречён.

Это может показаться слишком цинично и жестоко, но на войне есть только три понятия: победа, поражение, ничья. Всё остальное лишь наше восприятие через эмоции. И если не будем убивать мы, то тогда буду убивать нас.

В этот момент свет в их районе погас. Где-то грохнул взрыв и поднялось пламя. Распределительная подстанция была уничтожена, оставив их без света. Это тоже часть плана, заставить их чувствовать себя беззащитными.

Я наблюдал за ними, отсчитывая секунды, пока свет вновь не загорелся на улицах. К тому моменту там уже была охрана, гвардия дома, личные гвардии семей или наёмники — без разницы. Мы уже почти закончили.

Я наблюдал за тем, как разгоняется небольшой автомобиль. Он ехал ровно в сторону домов Лорье, когда из неё выпрыгнул человек. Скорость была небольшой, однако едва тот покинул кабину, она начала расти с каждой секундой. И когда она ворвалась на территорию дома, сломав шлагбаум, я проводил её взглядом через бинокль, после чего нажал на кнопку.

Она взорвалась посреди улицы, подняв огненный гриб и выбив окна у близлежащих домов. Это было не нанесло никакого урона — это был акт устрашения, чтобы расшатать уверенность и стойкость противника. Уверен, что после такого акта они поставят бетонные блоки перед въездом, чтобы мы больше такое не провернули.

— Уходим, дело сделано, — скомандовал я, и мы покинули крышу одного из домов, откуда вели стрельбу.

Они найдут это место. Если не дураки, найдут, и будут стараться контролировать окрестности, однако это их не спасёт. Мы только начали терроризировать их, и у меня ещё полный список того, что можно сделать.

Однако не только мы наносили удар по врагу. Лорье тоже не сидели, сложа руки, и на утро за завтраком я узнал неприятную вещь от Трианы, которая пришла в столовую с очень серьёзным лицом. Она не выглядела взволнованной, однако сразу чувствовалось от неё та деловая аура, когда вопрос касался чего-то серьёзного.

— Госпожа Барбинери, Грант, у меня плохие новости, — негромко произнесла она, привлекая наше внимание. Помимо меня и Марианетты в здесь были ещё Финисия и её младший брат Кален, который всегда старался держать ближе сестры или матери. — Семья Зейлере, Грант, они все убиты.

— Зейлере? — переспросил я.

— Погодите, не при детях, — попросила Марианетта. — Пожалуйста.

— Да, Марианетта.

Я встал из-за стола, кивнув Триане на выход из столовой. Мы вышли в коридор, и она сразу обернулась ко мне.

— Давай ещё раз, — попросил я. ­— С начала.

— Позвонил Галешоп. Он сказал, что семья Зейлере были убиты. Все, включая старшего наследника, который приехал к ним домой. Из-за этого все выплаты по контрибуции приостановлены до выяснения обстоятельств.

— А разве так можно?

— Он сказал, что если вся семья погибал, то да. Будут разбирательства, что случилось и так далее, но это займёт время. И выплаты все будут приостановлены, а у нас…

— А у нас вообще нет денег, — закончил я за неё кивнув. — Лорье пытаются перерубить нам пути обеспечения. Это они разобрались с семьёй, чтобы застопорить выплаты.

И я могу поспорить на что угодно, что следствие, которое сейчас будет идти, в конечном итоге так ни на кого и не выйдет.

— Что будем делать? — спросила Триана серьёзно.

— Начинай обсуждать с Галешопом продажу зданий. Пусть подготавливает документы, а Марианетта займётся поиском желающих.

— Я поняла. Всё сделаю, — кивнула Триана и удалилась.

Да, ситуация неприятная, однако глупо было ожидать, что те просто будут сидеть и ждать, пока их всех убьют. Это была вряд ли ответная акция на то, что мы устроили вчерашним вечером. И ситуация лишний раз доказывает, что Лорье будут всеми способами давить нас, невзирая на потери, а значит против такого врага все способы хороши, какими бы они ни были.

Однако плохая новость у меня напрочь отбила аппетит. Но я знаю, что его вернёт обратно. Нам следует ещё раз заглянуть на территорию Лорье, чтобы повторить урок.

Поэтому я отправился к себе в комнату на втором этаже.