близости к Юри и Нацуки сознание терял, бедолага. Так и ходил бы до сорока лет в девственниках, если б не я.

(КНЯЗЬ ИГОРЬ ДЕРЖИТ ЭТОТ МИР ЗА БОРОДУ)

Не будем преувеличивать. А то, чует мое сердце, мир возьмет холодной твердой рукой князя Игоря за яйца. Пришло ощущение тесноты. Койка у Гару явно не была рассчитана на двух человек, даже довольно стройных. Но это еще терпимо. Вот теснота в трусах досаждала гораздо сильнее. И ведь в такой близости ты ее никак не скроешь.

— Отложи книгу, Гарик, — сказала Моника тихо, — мне нужно спросить тебя… об одной вещи.

Я не стал спорить и захлопнул мангу. Хорошо, что занавески задернуты — наши с Саёри спальни друг на друга выходят, и если бы она могла сейчас нас увидеть…

(это был бы потенциально славный тройничок, я так скажу)

А знаешь, я согласен, черт возьми.

— Тебе… эм… тебе понравилось? То, что между нами сегодня было, я имею в виду…

Господь всемогущий, какая милота. Она и правда стесняется еще похлеще Юри. Какие тут нахрен кнуты, какие пряники… «я» из томографа, который советы давал, явно хреново разбирался в людях разбирался.

— Моника, к чему такие вопросы? — спросил я и наклонился, чтоб чмокнуть ее в шею. Она отпихнула меня ладошкой, но не сильно, только для вида.

— Гарик, ты не увиливай тут, не выйдет. Если что-то не так, то сразу…

— Конечно, понравилось, о чем ты, — заверил я, — что за ерунда? Я думал, что по мне было заметно.

Сказал и тут же придвинулся поближе, обхватил за плечи. На сей раз она противиться уже не стала и склонила голову мне на грудь. Давненько эти приятные чувства меня не навещали… сколько? Да пожалуй, с самого разрыва с Милкой. После нее я монахом-отшельником не жил, конечно, но ни с кем не было так… уютно, что ли.

(нет, даже не так. ты чувствуешь себя на своем месте, правда?)

Вот. Прямо в точку. Абсолютно прав.

— Это не ерунда, — слегка занудный «учительский» тон вернулся, — надеюсь, что и ты так не думаешь на самом деле. Просто я раньше никогда и ни с кем, потому…

— Успокойся, Мони, — прервал я ее. Еще чуть-чуть и начала бы заикаться.

(если она так стесняется, представь, что потом будет с пышногрудой тихоней)

Сдается мне, что из всей четверки Юри самая сексуально раскрепощенная. Тихий омут с чертями и все в таком духе. Главное — пусть ножи с собой в койку не берет, а со всем остальным можно жить. Да и не до того сейчас совершенно.

— Успокойся, — еще раз повторил я, — все получилось как надо.

(а теперь наплети что-нибудь красивое, девки же любят всякую муру сопливую. ты же хочешь себе регулярный трах, а не разовые акции? постарайся)

— Стрессовая неделька у меня пока что выходит, лгать не буду, — сказал я, — к телу приходится привыкать, к новому миру, к людям, еще и крипота всякая валится каждый божий день. Знаешь, как часто мне казалось, что вот-вот — и крыша поедет окончательно? Дохрена. Даже сегодня несколько раз посещала такая мысль. Бороться с этим сложно, а победить и вовсе нельзя, потому что как ты себя победишь, свой разум? Но пока ты была со мной, этот тяжелый груз словно с плеч сняли. И я почувствовал себя легко и свободно, хотя бы ненадолго, минут на десять. Это дорогого стоит, Моника, — сказал я как можно более проникновенным тоном.

Она посмотрела на меня с недоверием… а потом хихикнула. Черт, по-моему, с пафосом борщанул ты, Игорян. Проще надо говорить, от сердца. А ты телегу из современного любовного романа прогнал, которые на литнете по сто писят рублей за штучку продают.

— Боже, Гарик, — сказала Моника насмешливо, — все-таки ты поэт, как ни отпирайся. Есть в тебе чувство прекрасного.

Я ничего не сказал. Если щас возражать начну — все только запорю. Надо быть мудрее. И оказался прав: посмеиваться она перестала, но взгляд так и не отвела. Все же не врал скрипт — Моника действительно была для Гару недосягаема. Даже чисто по внешке. Пожалуй, без моего внешнего управления ему могло бы что-то перепасть только от Саёри. Да и то из жалости или по пьяни. Но вот с главой литературного клуба вообще никаких шансов. Наверное, я и впрямь неплохо умею играть. Пойти потом в геймдев, что ли…

— Хочешь, я снова сниму этот груз с тебя? — спросила она тихо.

Я хотел.

Проснулся от деликатной возни под боком. По тому, какие осторожные были движения, я понял, что Моника очень старалась меня не разбудить. Однако ей не удалось — ничего не поделаешь, я с общажных времен очень чутко сплю. Как мафиози с Сицилии. Один глаз открыт, а в зубах кинжал, чтоб не дай боже что-нибудь из барахла не сп… кхм… увели.

Заворочавшись и кое-как открыв заспанные глаза, я пробормотал:

— Доброе, кх-х, утро. Сколько времени?

— Ш-ш-ш… — Моника приложила палец к губам, — спи, еще шести нет.

Шести утра? Не, я понимаю, что среди приверженцев здорового образа жизни ранний подъем в порядке вещей, но это слегка перебор. В школу раньше восьми нет смысла топать…

— Куда ты в такую рань-то? — прохрипел я. Все равно вставать придется, во рту сушняк как после многодневного блуждания по пустыне Невада. Щас бы водички хлебнуть…

— Домой. Надо забрать кое-какие документы, да и с Саёри не хочу встречаться. Это может вызвать у нее подозрения, а мне лишняя головная боль ни к чему.

Ах да, точно. Тем более, что после вчерашнего эти подозрения вполне обоснованы.

— Давай хоть провожу, — заявил я и начал кое-как выкапываться из-под одеяла. Очень теплого и уютного одеяла. Я бы предпочел с ним не расставаться еще пару часиков, но по отношению к Монике это будет гадством… Однако все мои попытки были сведены на нет.

— Отдыхай, говорю, — она наклонилась и чмокнула меня в щеку, — я взрослая девочка, дорогу и без тебя найду.

Я собирался поспорить, но тут одеяло с подушкой навалились на меня и отвлекли. Хорошо так отвлекли — когда проснулся, на часах уже значилась половина восьмого. Поэтому время, затрачиваемое на водные процедуры, пришлось сократить. Ненавижу это. Еще и гребаный нагреватель продолжал чередовать ледяную воду с кипятком.