подстава. Я, конечно, ожидал этого вопроса, но как на него отвечать, все равно не представляю. Вот и вернулось то обещание, которое я дал в ресторане. Вернулось, чтоб схватить меня за жопу хваткой матерого питбуля. Сказать-то легко, особенно в запале, но как начинаешь эту задачу на более мелкие раскладывать, так столько проблем вылезает.

Для начала непонятно, а могут ли вообще люди отсюда проникнуть в мою реальность. Вдруг канал связи не двунаправленный? Если так и выйдет, это будет для меня полным п… пренеприятнейшим открытием. Потом. Предположим, что мне удалось не просто обратно в свою чертановскую берлогу свалить, но еще и Монику с собой перетащить. Сразу же свалится куча бюрократического головняка, ведь у нее ни паспорта, ни свидетельства о рождении, вообще никаких документов нету, потому что не существовало такого человека никогда. И хотя будет забавно записать ее в нашем мире какой-нибудь Маринкой, это все равно изрядно кровушки мне попортит.

(а еще будет не очень прикольно забрать Монику а остальных тут оставить, согласись. не очень-то он на хорошую концовку тянет, такой поступок. так что тебе придется всех четверых с собой брать)

Тоже верно. И в моей съемной хате, на шестидесяти квадратных метрах, мы все дружно свихнемся впятером. Но если я сейчас начну об этом всем рассказывать, то только ее расстрою. Конечно, горькая правда лучше сладкой лжи и все такое прочее, но пусть пока не переживает. Мне проблем меньше будет.

— Если смогу, то однозначно да, — заверил я, — хватит тебе тут тусоваться. Я тут всего четыре дня, и то все настоебало уже.

Моника так обрадовалась, что даже ругательство мимо ушей пропустила. Аж глаза засияли.

— Приятно, что я в тебе не ошиблась, — произнесла она с каким-то придыханием, — ты славный, Гарик. Есть над чем поработать, конечно, но в целом…

Договаривать она не стала — отставила в сторону полупустую чашку и придвинулась ко мне. Снова обвила руки вокруг шеи и поцеловала. Хотел бы я сказать, что привыкаю к этому, но не мог. Потому что каждый раз все казалось будто внове. Я прижал ее к себе и начал расстегивать блузку.

— Может, лучше наверх? — прохрипел я, когда она наконец от меня оторвалась, — там удобнее.

— Нет, — ответила Моника, — не будем медлить. То, — ей уже непросто давался подбор слов. Хотя я не винил, у самого кровь от мозга отхлынула, — то, что у нас сейчас, это правильно.

Вообще ни один человек в здравом уме не назвал бы все происходящее со мной за эту неделю правильным. Но спорить я не стал. Не было желания. Вернее, было, но совсем другого рода.

— Только больно мне не сделай, — прошептала она, когда я наконец снял с нее белье — черное, кружевное, как в понтовых каталогах типа «Виктория Сикрет» или еще каких-то похожих. На них Милка все время облизывалась.

(развернул конфетку, хихи)

Я мягко коснулся ее щеки. Сейчас Моника казалась такой… уязвимой, такой беззащитной, что очень хотелось эту просьбу выполнить. Хотя вряд ли мне удастся, все-таки ее первый раз вроде как.

— Не сделаю, — пообещал я, притянул девушку к себе, и после этого комната утонула в зыбкой дымке, пропахшей парфюмом, ванилью и свежим какао.

Будь на моем месте какой-нибудь профессиональный писака или просто человек, шарящий в большой литературе (или, как говорят в определенных кругах, «боллитре»), он бы, разумеется, запилил красочное описание всего происходящего. С марафоном ночь напролет, томными вздохами, мятыми простынями и, разумеется, одновременным оргазмом. Но увы, я к мастерам слова не отношусь, поэтому скажу как есть. Остальные «галочки» проставить тоже не вышло.

Когда дошло до дела, предводительница литературного клуба, от одного вида которой симпы со всего интернета приходили в благоговейный трепет, оказалась зажатой и от этого не очень-то инициативной. Потому процесс получился довольно неловким. Как, наверное, и всякий подростковый секс, если подумать.

Еще и тело у Гару угловатое такое, костлявое. Нихрена не привлекательное, с моей точки зрения. В реале я, конечно, тоже не Тимоти Шаламе и не Крис Хэмсворт, но выгляжу погорячее. Однако Моника не жаловалась. Удовольствие мы тоже получили оба, пусть даже для этого мне пришлось задействовать не только предварительные ласки, но и ПОСЛЕДУЮЩИЕ ГОРНОСТАИ, блин.

(зато ты наконец-то свой долг перед ней отрабатывать начал, возрадуйся)

Пока Моника самозабвенно плескалась в душе, накачивая мой грядущий счет за коммуналку, я сгонял наверх и переоделся в домашнее. Потом немного прибрал в комнате — маловероятно, что Саёри решит заглянуть ко мне в гости в такой час, но пустота в скрипте по-разному может заполниться. И такой шизанутый выверт со счетов списывать не стоит. Поэтому я отнес чашки с какао на кухню и свалил их в мойку, после чего поднял с пола мятую одежду.

— Боже, пожалуйста, скажи, что ты не один из тех извращенцев, которые покупают в интернете ношеные трусики школьниц, — послышался за спиной голос.

Я повернулся. Моника стояла передо мной, завернутая в пушистое розовое полотенце с Томом и Джерри. Черт знает, откуда оно там взялось, я его раньше не замечал как-то, а вот поди ж ты. С тихим «тап-тап» на пол падали капли воды.

— Пойман с поличным, — усмехнулся я, — ща выставлю объявление на реддит, и кружок твоих поклонников меня озолотит. Или убьет, узнав, что я прикоснулся к их богине.

(допущен был к вагине их богини, хихи)

Бля, как же это тупо. Мне даже стыдно за тебя. Стыдно и смешно.

— Можешь не бояться, даже в таких стесненных финансовых условиях я не опущусь до торговли личными вещами. У нас, кстати, проблема, — я оглядел ее стройную фигуру.

— И какая же? — Моника не смущалась, кажется, была совсем не против. Даже ногу кокетливо назад отставила.

— У меня тут одеться не во что, — поведал я, — так что придется тебе снова в школьную форму наряжаться. А видок у нее так себе, врать не буду.

Моя спутница

(и любовница, чего уж теперь)

вновь нахмурилась. Знакомая картина. Кажется, если щас все раздражители типа тиканья часов приглушить, я услышу, как в голове у нее шестеренки крутятся. Интересно, чего это она вдруг? Тут другого выхода из ситуации не найти, если консоль в ауте.

— Отойди-ка, — Моника указала в сторону. Я повиновался, уж больно у нее вид был решительный. Несмотря на полотенце. Подобравшись к