особые способности были слишком уж удобны тем, кто ими обладал. Насколько я понял, у правящей семьи они тоже имелись в избытке.

Но как со всем этим коррелировал Орден Тьмы? Уж не сделали ли его резервацией для тех, кто обладал способностями, которые даже самое лояльное духовенство не могло принять? Ну какая гадалка будет признана церковью? Нет, все это официально порицалось. Но хотелось и рыбку съесть, и… Короче, кто-то — а наверняка знать и богачи — пытались усидеть сразу на двух стульях.

Обладатели Темных даров были полезны, и нужно было их как-то легализовать. Но при этом держать под контролем, чтобы не расплодились, не занимались самодеятельностью и вообще лишний раз не высовывались. Наверняка для этого их и загнали в этот Орден: старшие приглядывают и докладывают кому нужно, заинтересованные могут легально воспользоваться услугами одаренных Тьмой… И все это регистрировалось, фиксировалось и так далее.

Да только вот мы уже выяснили, что так происходило далеко не всегда.

— Что привело вас к нам в столь поздний час, Валерий Карлович? — Алексей налил какую-то янтарную жидкость в два пузатых бокала и подал один из них гостю. К моему удивлению, подполковник не отказался. А я по запаху определил, что братишка решил угоститься коньяком.

Самойлов пригубил напиток, на миг его лицо расслабилось, но в следующий момент снова приобрело сосредоточенный вид.

— Признаюсь, я пришел по душу вашего младшего брата, Алексей Андреевич, — вздохнул он. — Увы, некоторые детали я могу поведать лишь Владимиру Андреевичу, однако понимаю, что он находится под вашей опекой. Поэтому буду краток: ваш брат некоторое время назад дал обещание помочь в деле государственной важности, и я пришел сообщить, что маховик запущен. Нам нужно участие Владимира Андреевича.

Ну, это для Леши не было новостью. Все-таки на острове случилось выходящее из ряда вон событие, так что кое-какую информацию родственникам «Десятка» все же предоставила. Плюс вмешалась Друзилла — старуха тоже имела разговор с новым князем и предупредила о том, что мне вскоре предстоит круто изменить свою жизнь и даже взят новое имя.

В Ордене, как я понял, были свои традиции. И одна из них — официальное отречение от рода и имени, данного при рождении. И это, насколько я понял, тоже было обусловлено неприятием традиционного общества — род отказывался от члена, отмеченного печатью Тьмы.

Но, как я понял, лишь на словах. На деле Друзилла принимала самое активное участие в жизни нашей семьи. Да и я, оказавшись в Ордене, понятное дело, Оболенских бы в беде не бросил. Мог бы послать всю семейку к черту, но… Мне это было невыгодно. Примерив на себя шкуру будущего адепта, я начал понимать, почему одаренные Тьмой обрастали связями. Так удобнее.

Другое дело, что та же сестра Аурелия могла с легкостью заводить новые знакомства — гадалка была полезна. А мне как поступать в будущем со своим Темным даром? В киллеры подаваться?

Но я слишком углубился в свои размышления, пока Самойлов в общих чертах напоминал брату о моих бывших и будущих заслугах. Голос подполковника вырвал меня из усталой полудремы.

— Так вы готовы, Владимир Андреевич?

Я вздрогнул и тряхнул головой, прогоняя сонливость.

— К чему именно, Валерий Карлович? — улыбнулся я. — Родине послужить — всегда готов. Обещал — помогу. Но и вы помните, что у нас с вами двухсторонний договор.

— Трехсторонний, если быть точным. Не забывайте об Ордене.

— К сожалению, у меня при всем желании никак не получается о нем забыть, — съязвил я и подался вперед. — Так что я должен делать?

Самойлов покосился на Алексея.

— Ваше сиятельство, боюсь, мне придется попросить вас…

— Пусть сперва узнает, куда меня отправят, — потребовал я. — Это важно для семьи, чтобы у нас была возможность поддерживать связь.

Подполковник вздохнул и поставил на низкий столик пустой бокал.

— Деревня Извара Гатчинского уезда Санкт-Петербургской губернии.

Я нахмурился.

— Насколько я помню, изначально речь шла о том, что я буду находиться в черте города.

— Обстоятельства изменились, — сухо ответил подпол. — Точнее, изменилось место расположения объекта.

— Что за объект? — занервничал брат. — Володя, черт тебя дери, во что ты опять ввязался?

— Да так… Решил государству послужить. Великому князю угодить и Брусилову…

Самойлов зыркнул на меня и стиснул кулак. Дескать, не болтай, малец, сверх меры. Ну а большего я все равно не собирался говорить. Лишь обозначил перед Лешей серьезность положения. Пусть знает, что это не очередная блажь. И что мешать исполнению воли высших чинов не следует.

— Извара… Извара… — прошептал брат. — Название знакомое, но я в упор не могу припомнить, почему.

Валерий Карлович откинулся на спинку дивана и усмехнулся.

— Деревня эта известна несколькими достопримечательностями. Главная — усадьба семьи Рерих. Усадьба процветающая, там и по сей день живут потомки Рерихов. При ней они устроили музей своего предка — художника, философа и ученого Николая Рериха. Личностью он был противоречивой, однако действительно много сделал для науки. Среди экспонатов музея даже есть подлинники его картин. Сам видел.

Опаньки. Я удивленно приподнял брови. Надо же, в кои-то веки знакомые имена прозвучали. Не всякие там дворянские фамилии, а вот, настоящий деятель искусств, известный и в моем мире.

— Не думаю, что вы отправляете меня в усадьбу, Валерий Карлович.

— Разумеется, нет. И все же Извара некогда едва ли не полностью принадлежала Рерихам, поэтому Алексей Андреевич наверняка мог что-нибудь слышать о ней в этом контексте. Но нас интересует другая, с позволения сказать, достопримечательность. Помимо имения Рерихов и старинного известкового завода Извара известна Училищным домом Санкт-Петербургской земледельческой колонии Беклешовых.

Так-так, вот мы и подобрались к сути.

Алексей с недоверием покосился на гостя.

— Валерий Карлович, при всем уважении… При чем здесь мой брат?

— Вашему брату предстоит отправиться в этот Училищный дом, дабы отбыть остаток положенного для исправления срока. Вместе с воспитанниками из Третьей и Четвертой групп, которые были сформированы еще на острове.

— Так, стоп. Прошу прощения за дерзость, но… Вы или ваше руководство там ничего не перепутали, Валерий Карлович? — все сильнее гневался Алексей, и я не мог понять, почему. — Во-первых, вы сами говорили моему отцу, что Владимир отличился героическим поступком. Разве этого недостаточно, чтобы снять с него повинность? Ну ладно, допустим, этого требует ваше таинственное дело. Но земледельческая колония? Вы с ума сошли?! Будь это учреждение, по своему статусу аналогичное Исправительной академии, но вы отправляете моего брата в колонию для простолюдинов! Княжича — в колонию для… Вы вообще в своем уме?!

Самойлов собирался возразить и пуститься в объяснения, но я знаком велел гостю молчать и