Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я… я не знаю, – потупилась Ребекка.
– Эх вы, франки! – осуждающе покачал головой Осман. – Вы что там все, сумасшедшие? Или это я сумасшедший?
Ребекка поймала себя на мысли, что ей нравится этот странный разговор. Их беседа походила на увлекательную охотничью игру, в которой свора собак рыщет по огромному пространству в поисках добычи. Более того, это походило на те безграничные и чрезвычайно полезные споры, в которые их постоянно втягивал отец. За открытыми окнами пропели первые петухи, извещая о наступлении нового дня, а она все пыталась объяснить Осману, что Атлантический океан гораздо шире не только Нила, но и озера Тана, что халифу казалось просто невероятным. А когда он отправил ее в гарем, так и не одарив ласками, она уже не испытывала облегчения. Напротив, ее одолевали весьма серьезные сомнения в адекватности происходящего.
Прежде чем лечь спать рядом с Эмбер, Ребекка взяла масляную лампу, подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Многие мужчины находят ее вполне привлекательной, не исключая Райдера Кортни и Пенрода Баллантайна. Почему же этот дикарь полностью игнорирует ее?
На следующее утро она стояла на террасе вместе с Эмбер и другими женщинами гарема, наблюдая, как из двора выезжают аггагиры во главе с Османом Аталаном, направляясь осматривать восточную границу.
– Смотри! – воскликнула Эмбер. – Это же капитан Баллантайн! Говорят, халиф подарил ему свою прекрасную лошадь. Джибба сидит на нем как мундир кавалерийского офицера. Он так красив, Бекки, ведь правда?
Ребекка старалась не замечать Пенрода, но когда ее глаза остановились на изящной и сильной фигуре во главе колонны, облаченной в экзотическую цветастую форму, она непроизвольно вздохнула. «Он прекрасен, силен и опасен, как сокол, сидящий у него на руке», – подумала она.
Осман Аталан уехал из города на десять дней, а когда вернулся, сразу же послал за Ребеккой. Пока она тщательно наносила на карту все маршруты, по которым он прошел вдоль границы Абиссинии, он стоял за ее спиной и подсказывал, что нужно делать. Одобрив работу, он отпустил ее, но окликнул, когда она была уже на пороге:
– Приходи ко мне после вечерней молитвы. Я хочу обсудить с тобой несколько важных вопросов.
Ребекка вернулась в гарем и отыскала Назиру.
– Он хочет видеть меня сегодня вечером. Что мне делать?
Назира посмотрела на ее покрасневшие от волнения щеки.
– Думаю, ты и сама знаешь, – тихо сказала няня. – Сейчас я приготовлю тебе ванну. – Она налила горячей воды, добавила розового масла и экстракта сандалового дерева и стала выбирать подходящее платье из тех, что подарил ей Махди.
– Сквозь него все видно! – запротестовала Эмбер, когда Ребекка надела новый наряд. – На фоне лампы ты выглядишь совершенно голой! Как будто какая-то танцовщица живота!
– Я наброшу шерстяную шаль и прикроюсь во время ужина, – успокоила ее Ребекка.
Как только они остались вдвоем, Осман продолжил разговор, состоявшийся между ними десять дней назад, будто он и не прерывался.
– Значит, эта большая вода, которую вы называете океаном, ведет себя как живое существо. Она движется, повышается и понижается. Ты это имела в виду?
– Именно так, великий Аталан, порой эта большая вода ведет себя как страшный и ненасытный зверь, обладающий мощью многих тысяч слонов. Она может выбросить на берег, как щепку, или смыть, как сухие листья, огромные суда, в пятьдесят раз больше тех баркасов, которые обычно плавают по Нилу.
Осман пристально посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, есть ли хоть доля правды в этих странных утверждениях. Но увидел там лишь яркие огоньки, какие обычно бывают внутри самых дорогих сапфиров. Это отвлекло его на мгновение от прежних мыслей, он задумчиво потер ладонью подбородок и снова взглянул ей в глаза. А Ребекка смотрела на его сильные руки и пальцы, привыкшие к рукоятке меча и поводьям быстрых скакунов.
Почему-то в этот момент она почувствовала себя особенно беспомощной и беззащитной. «Я должна помнить все, что мне повторяла Назира, – подумала она, ощутив нарастающую тяжесть внизу. – Возможно, это мой последний шанс».
– Я пошлю к этому океану отряд из тысячи своих бесстрашных воинов, чтобы они привезли мне воды в самых больших бурдюках, – сказал он, торжественно глядя на нее. – А потом я прикажу вылить эту воду в Нил, чтобы вышвырнуть на берег все британские пароходы, если они осмелятся еще раз атаковать нас на реке.
Она была до глубины души тронута его наивностью и в очередной раз подумала, что порой он напоминает ей малое дитя. И вновь почувствовала к нему какую-то особую нежность, которую тщетно пыталась подавить, а та все прорывалась наружу. Нет, он не дитя, а жестокий, коварный и бессердечный тиран, в руках которого находится ее жизнь, а также жизни близких ей людей. Почему же это так волнует душу, будит тайные желания и наполняет сердце томительным ожиданием? Пока она раздумывала над этим, он неожиданно сменил тему.
– Однако я где-то слышал, что ваши пароходы могут перемещаться не только по воде, но и по суше, причем гораздо быстрее самых быстрых арабских скакунов. Это правда?
– Истинная правда, всемогущий халиф. Эти машины отличаются от пароходов и называются паровозами. – Понадобилось немало времени, чтобы объяснить Осману, как ей удалось проехать за один день от Лондона до Портсмута и даже сделать остановку на обед. – Это намного дальше, чем от Метеммы до Хартума, – закончила она севшим от волнения голосом.
Осман приподнял ее подбородок, долго смотрел в глаза и коснулся золотистых волос. Она была поражена нежным прикосновением сильных пальцев этого дикого жителя пустыни.
– Чем ты пользуешься, чтобы сохранять свежесть кожи и мягкость волос? – неожиданно спросил он.
– Я получила их от рождения.
– Уже темно. Зажги лампы, чтобы я мог лучше видеть тебя.
Ребекка вспомнила пророчество Эмбер, что ее тонкое шелковое платье на фоне лампы станет почти прозрачным. Она медленно встала, сбросила с плеч шерстяную шаль и направилась к огню, чтобы зажечь лампу. Вскоре ее тусклый свет залил комнату теплым золотистым сиянием, отбрасывая
