Утром дворец так и не успокоился окончательно, но Тальрик знал, что Рекеф возьмет все в свои руки и командованию в Минне будет доложено об истинном положении дел.

Послав за Аагеном, Тальрик принял его в одном из небольших кабинетов.

— Живы, стало быть, — констатировал лейтенант.

— Еле-еле. Осложнения были?

— Я слышал, что ее искали солдаты. Местные Империю не очень-то любят, но я заслужил их симпатию — странно, да?

— В этом городе скоро произойдет революция, — предсказал Тальрик. — Только Ультер, потеряв всякую связь с действительностью, мог возомнить, что держит все в кулаке.

— Надеюсь, что нас к этому времени здесь не будет.

Тальрик кивнул.

— Извини, что использую тебя, Ааген. Больше у меня никого нет.

— Да я вообще-то не жалуюсь, — ухмыльнулся механик.

— Она для тебя танцевала?

Ааген опять не сдержал улыбки.

— Ну да. Только танцевала, ничего больше, но…

— Знаю. Я видел, как она танцует. — Тальрик, встав, оперся на плечо Аагена — на этого его друга по крайней мере Рекеф дела еще не завел. — Я рад, что ты не пострадал, и не забуду твоей услуги, как товарищ и офицер.

Зная, что сегодня будут подбиваться итоги, он поплелся в тронный зал. Свежие, подтянутые солдаты открыли перед ним двери и тут же закрыли их за его спиной. Помещение успело приобрести гораздо более скромный вид, чем при Ультере.

Тальрик нисколько не удивился, обнаружив на центральном троне безымянного, которого видел у Латвока. Тот смотрел на него в упор, сморщив худощавое лицо. Сам полковник стоял сбоку с полуразвернутым свитком в руках. Одисса отсутствовала, те Берро маячил за одной из колонн.

— Быстро же вы добрались, господин полковник, — козырнул Тальрик.

— Пока еще не добрался, — с улыбкой ответил Латвок. — Официально я прибуду лишь через некоторое время. Передача губернаторских полномочий пройдет гладко, как при полковнике Ультере, но до тех пор городом управлять тоже надо.

— Так точно, надо.

— Вы относитесь к тем немногочисленным офицерам, которые всегда готовы возглавить атаку, майор. Качество не всегда полезное, но с результатами вашей работы здесь я могу вас только поздравить.

— Благодарю вас.

— Вам, думаю, нелегко пришлось.

Тальрик моргнул, собираясь с мыслями. Самым разумным было бы отречься от всего личного, но вряд ли он справится с этой ролью в своем теперешнем состоянии.

— Я сделал свой выбор как лояльный гражданин великой Империи. — Это прозвучало не так твердо, как ему хотелось бы.

— Молодцом, — похвалил Латвок. — Ваша решимость, конечно, не останется без награды…

— Я действовал не ради наград. — А вот сейчас можно бы и помягче, плоховато он владеет собой после минувшей ночи.

— Я этого и не предполагал, майор, — с легким раздражением ответил полковник. — Однако в данный момент вы, судя по спискам, являетесь старшим офицером Рекефа в Минне. Если хотите предпринять что-то в качестве действующего губернатора, будьте любезны.

Трудно решать вот так сразу, но второго шанса ему скорее всего не представится.

— Рабыня-лепидинка по имени Скованное Горе, — произнес Тальрик.

— Наслышан, — ласково ответил полковник.

— Она принадлежала полковнику Ультеру. Я хотел бы передать ее в дар лейтенанту Аагену, оказавшему мне неоценимую помощь.

— Согласен, — без запинки сказал полковник. — Еще что-нибудь?

— Мне помогала еще одна рабыня, женщина нашей расы по имени Грейя. Я хотел бы дать ей свободу.

Латвок кашлянул в кулак, словно Тальрик допустил промашку в изысканном обществе.

— Империя не освобождает своих рабов. Их поощряют, ставят на ответственные посты, делают советниками, но на волю не отпускают. Во избежание нежелательного прецедента Империя дарит ее вам, майор. Если вы захотите освободить ее как свою личную собственность, на это, полагаю, закроют глаза. Еще?

— Хочу упомянуть о хорошей работе лейтенанта те Берро.

Мушид, явно не ожидавший этого, удивился.

— Воздавать должное подчиненным — хорошая черта в офицере, — одобрительно кивнул Латвок. — Так выковываются преданные Империи люди. — Сам Латвок, судя по лицу те Берро, не обладал этим ценным качеством. — Далее?

— Это все.

— Уверены? — нахмурился Латвок. — У губернатора было много рабов — полный дворец.

— Оставляю их на попечение Империи, господин полковник. Я желал бы лишь одного — вернуться в Геллерон к прерванной мною работе. Она сейчас находится в завершающей стадии, и агенты нуждаются в моем руководстве.

Латвок взглянул на занимающего трон человека.

— Видите ли, майор… у нас есть виды на ваше будущее. Генерал Рейнер находит, что вы можете послужить образцом для офицеров Рекефа.

Тальрик вытянулся: генералы Рекефа обычно нигде не показывались в открытую, кроме как при дворе.

— Господин генерал…

— В зарубежном отделе вы работали безупречно, майор, — продолжал полковник (генерал в это время сверлил Тальрика взглядом), — но ваши таланты могут принести пользу и во внутреннем ведомстве. Империю должно охранять как от внешнего, так и от внутреннего врага.

Это было больше чем повышением: внутренний отдел, старшая и более почтенная ветвь Рекефа, подчинялся исключительно императору — его офицеры никого и ничего не боялись (не считая своих коллег, шепнула крамольная мысль).

Зато их боялись все поголовно. Ни один армейский офицер не мог быть уверен, что сослуживец не напишет донос на его неосторожные слова или раб не подслушает его пьяных бредней. Каждый военный, от рядового до генерала, чувствовал, что око Рекефа устремлено ему в спину, каждый мог исчезнуть бесследно в любой момент.

Значит, дело Ультера было задумано как испытание? Тальрика натравили на старого ментора, чтобы посмотреть, как он справится — и он сдал экзамен.

— Это большая честь, но мой план в Геллероне…

— Может быть завершен кем-то другим. Обдумайте это, майор.

Офицер внутреннего отдела подобен хирургу, безжалостно отсекающему пораженный орган ради спасения всего тела. Каждый день Тальрика станет таким же, как прошлая ночь — и можно не сомневаться, что однажды ему поручат дело Аагена или еще какого-нибудь друга былых времен.

— Я поступлю так, как мне прикажет Империя. — Следующие слова, которые он собирался произнести, могли с большой долей вероятности обеспечить ему судьбу Ультера. — Но если это только предложение, а не приказ, я предпочел бы ответить отказом. Я дорожу своей работой и боюсь, что без меня она закончится неуспешно.