Мы не знаем, по собственной воле Раззак взялся за эту деятельность или по приказу из Бухары. Какой бы ни была причина, он собрал опытных исследователей и поставил перед ними задачу не создать эпос, а собрать его из множества отрывков, передававшихся из уст в уста на протяжении веков, а также из различных текстов, которые были подготовлены более ранними авторами. По крайней мере два зороастрийских мудреца из Балха и один из Мерва опередили Раззака в этой сложной работе по сбору материала[607]. Кроме того, имелись записанные истории Персии времен правления Сасанидов, которые могла использовать группа Раззака.

Будучи еще молодым, Фирдоуси почти наверняка участвовал в этом деле. Поэт родился в селении Вазх под Тусом и получил фундаментальное образование благодаря своему отцу-дехкану. Мы не знаем степень и характер его вовлеченности в исследовательскую деятельность Раззака, но нам он представляется в роли научного консультанта. По крайней мере мы можем быть уверены, что он наблюдал за работой этой группы с растущим интересом (вплоть до ее внезапного завершения).

На первых ролях в группе был Абу Мансур аль-Муамери, которому Раззак поручил подготовку прозаической версии поэмы[608]. Поскольку сохранившиеся тексты были написаны на древнеперсидском языке (пехлеви), Муамери привлек четырех зороастрийцев для помощи в переводе на современный персидский язык. Работа была завершена вскоре после 957 года. Этот текст впоследствии попал к Фирдоуси. Тесно связан с делом Раззака был молодой поэт Абу Мансур Мухаммед Дакики, уроженец Балха, ярый патриот, защитник зороастрийского прошлого и, возможно, даже приверженец древней веры. Современник Фирдоуси Дакики жил полной жизнью. Вот как он писал о себе:

Дакики всерьез отнесся к делу Раззака и переложил длинные отрывки этого эпоса на рифмованные двустишия (бейты), несколько тысяч которых Фирдоуси затем включил в свою версию «Шахнаме»[610].

Раззаку не суждено было увидеть рождение своего детища. Тюркское войско (гулямы) в Бухаре заставило саманидского правителя отправить его в отставку, а на его место назначить одного из воинов – Альптегина. С отставкой Раззака пропал и интерес к его «эпическому проекту». К счастью, Муамери успел закончить прозаический перевод. В течение нескольких лет Дакики продолжал работать над своей стихотворной версией. Она была выполнена на высоком уровне, но лишена вдохновения. Однако в 976-м любимый тюркский слуга Дакики убил молодого поэта, тем самым препятствовав обнародованию этих стихов[611]. В результате этого Фирдоуси, которому уже было далеко за тридцать, неожиданно для себя стал владельцем многочисленных архивных материалов по этому эпосу. Разве мог человек с амбициями, одаренный поэтическим талантом, не воспользоваться такой возможностью, которая представляется лишь раз в жизни?

Прошло несколько лет, прежде чем Фирдоуси приступил к написанию «Шахнаме». Возможно, он провел эти годы, отстаивая свое право на использование подготовительных набросков, оставленных его предшественниками. Возможно, он проверял свои способности, переводя несколько отрывков в стихотворную форму. Или, вероятно, у него не было финансовых возможностей, чтобы оставить все другие виды деятельности и посвятить себя этому фундаментальному делу. Нелегким было решение Фирдоуси о составлении стихотворной версии всего «Шахнаме». Он был женат, у него было двое детей, но он едва ли унаследовал достаточно денег, чтобы жить на них. Тем не менее через несколько лет после смерти Дакики поэт из Туса начал то, что стало его ежедневным занятием на последующие 30 лет.

Когда Фирдоуси завершил свой труд в 1010 году, ему уже был 71 год – немало обид накопилось за эти годы. Правда, просвещенные государственные деятели Туса предоставляли ему еду и одежду и даже освободили от налогов. Но другие местные сановники присваивали отрывки его текста, не заплатив за них гонорар, а некоторые, закрыв свои кошельки, обрушивали на него бессодержательные «комплименты».

То, что мы наслаждаемся великой поэмой Фирдоуси даже через тысячу лет после ее завершения, подтверждает ее актуальность. На самом деле сегодня «Шахнаме» в большинстве стран заслуженно пользуется уважением, которое причитается произведениям искусства, ставшим частью всемирного культурного наследия. Но клише о «бессмертном эпосе» Фирдоуси не заменяют более содержательной оценки этого шедевра. Принимая во внимание то, что даже его первый переводчик на английский язык выражал сомнения по поводу этой работы[612], стоит сделать паузу, чтобы определить область деятельности Фирдоуси.

Да, огромный размер сам по себе не является гарантом высокой художественной ценности, но какие другие мировые эпосы, написанные до Фирдоуси, содержат 55 000 тщательно составленных двустиший? «Шахнаме» в семь раз длиннее «Илиады» Гомера и в десять раз длиннее «Энеиды» Вергилия. Масштаб работы подчеркивает то, что каждая строка Фирдоуси наполовину длиннее, чем строки Гомера или Вергилия[613]. Таким образом, по продуктивности ни один великий поэт не превосходит Фирдоуси.

Длина «Шахнаме» – это неизбежный результат грандиозной задачи, которую поставил перед собой Фирдоуси. Большинство эпосов пересказывают легенды из туманного прошлого. «Шахнаме» тоже содержит древние легенды, но помещает их в обширные рамки всеобъемлющей истории персидских народов – с самого первого их появления на мировой арене до времени жизни автора. Это значит, что Фирдоуси должен был описать правление не менее 50 царей. Половина из них относится к той эпохе, о которой не сохранилось письменных свидетельств, а другая половина – реальные исторические личности. В первом случае Фирдоуси основывался на расплывчатых устных источниках или древних записях, бравших за основу устные традиции. По более поздним 25 правителям ему пришлось искать исторические записи, тщательно изучать свидетельства и пробираться сквозь преувеличения, свойственные официальным историкам.