Лазарев развеял защиту от прослушивания, развернулся и пошел к выходу. Досматривать соревнования у него желания не было: не хотелось видеть проигрыш Ярослава.

Почему-то меня больше взбесило выступление Андрея, чем поступок Глазьева. Конкретно так взбесило. Наверное, потому что у Глазьева были хотя бы причины так себя вести, а у Андрея — одна подростковая ревность ребенка, который привык к своей уникальности и к тому, что все его прихоти исполняются сразу. А тут вдруг появился соперник за внимание деда, причем соперник, который ему наверняка ставился в пример. Вот он и взорвался при личном так сказать, знакомстве.

К своим я подходить не стал, сел подальше, там, где происходящее на мониторах еще было видно, но людей почти не было. Смотрел я без особого интереса: ничего отличного от того, в чем нас натаскивал Мальцев, не показала ни одна группа. Эх, не уведи Глазьев Полину, у Императорской гвардии вряд ли бы нашлись причины оставить нас без первого места.

Расстройство расстройством, а на девчонку, присевшую на соседнее кресло, я сразу обратил внимание. Агрессией от нее не веяло, но артефактами она была обвешана прилично. Как только ей не тяжело? Я повернулся и встретил пристальный взгляд больших голубых глаз. Она смотрела на меня, я смотрел на неё, даже не думая заговаривать. В ее взгляде появилось удивление, потом нетерпение, потом она поерзала в кресле и сказала:

— Привет.

— Привет, — ответил я.

— Мне понравилось, как вы выступили, — продолжила она. — Это было красиво.

— Да, было красиво.

— Уверена, что вы станете победителями. Я на вас поставила.

— Деньги?

— Разумеется, а что же еще?

Она рассмеялась. Смех был приятный: негромкий, но вызывающий желание присоединиться. И сама она была, скорее, приятная: возраста приблизительно моего или чуть младше, с русой косой, кончик которой она сейчас накручивала на палец явно по привычке, а не от смущения. Потому что смущения в ней не было.

— Тогда рекомендую ставку снять, если еще можно.

— Почему? — удивилась она. — У вас договоренность, и вы собираетесь слиться?

— Наоборот, нам не удалось достичь договоренности с кланом Глазьев, к которым принадлежал пятый член нашей команды, — пояснил я, сам не понимая, зачем рассказываю все это. — Поэтому он запретил Полине участвовать в одной команде с нами.

— Но это же непорядочно! — возмутилась она.

— Спорное утверждение. С его точки зрения, непорядочно поступаю я, отказываясь отменить договор, невыгодный их клану.

Она удивленно приподняла брови.

— А разве решаешь это ты, а не регент?

— Решаю я. Регент моя мама, но она вопросами клана не занимается. Формально значится, да и магии у нее нет, чем недавно воспользовались Глазьевы, попытавшись заменить на удобного для них регента.

Я поморщился, вспомнив тот неприятный день. Все собирался нанести визит тем родственникам и пояснить, насколько они были неправы, пойдя на поводу у врагов клана, но времени было мало, а то, что появлялось, было жалко использовать на столь незначительных персон.

— То есть ты собираешь на этих соревнованиях сдаться? — чуть разочарованно спросила она.

— Я собираюсь в них выложиться по максимуму, но отсутствующего пятого в команде в личном зачете будет достаточно, чтобы мы просели, — пояснил я. — Поэтому я и говорю, что ты напрасно поставила на нас деньги.

— А если бы у вас был пятый?

— Скорее всего, мы бы стали победителями, хотя не исключаю, что нас дисквалифицировали бы по какой-нибудь выдуманной причине.

— Почему?

— Потому что мы неудобные победители, — пояснил я. — Потому что нам пришлось бы выделять места в «Крыльях Феникса», куда нас не хотят брать.

— Почему?

— Потому что в этом году туда поступает великая княжна, а значит, столь сомнительным личностям, как мы, не представленным императору, мест не найдется.

— Что за глупости! — фыркнула она. — Императорская семья всегда отличалась демократичностью.

— Императорская семья должна отличаться тщательно выверенной демократичностью, — усмехнулся я. — Я понимаю, почему охране не нужны посторонние в школе.

— Вот ведь глупости. — Она надула губы. — Значит так, пятой у вас буду я.

— Прости, но не будешь.

— Ты мне отказываешь? — Она удивилась. — У вас же считай, безвыходное положение.

— Не я, правила. Правилами замены запрещены.

Ответил я с искренним сожалением, потому что она, как маг, была посильнее Дианы, а по факту пятый член команды нужен был только на личных соревнованиях, на командных мы справимся вчетвером влегкую. Да что там вчетвером, я бы один справился. А вот в личном зачете никто не даст мне отработать за Полину, увы.

— У меня есть разрешение от Императорской Гвардии, — торжественно сказала она. — В команду попасть не получилось, но мне пообещали, что, если освободится место, я смогу занять. Пока освободилось только у вас.

Свои слова она подкрепила бумагой с печатью, на которой черным по белому было указано, что Императорская гвардия признает право за Светланой Тумановой встать на замену отсутствующего члена команды, участвующей в соревнованиях «Крыльев Феникса», и не будет считать это нарушением протокола. Это было удачей. Но такой подозрительной удачей, от которой за версту несет пакостью. Только какой? Печать была настоящей, подпись была мне незнакома, но я и имел дело лишь с полковником Ефремовым, который нынче возглавлял жюри. К нему нужно было пойти в первую очередь.

— Пойдем, — подскочил я и вытянул документ из ее руки.

— Куда?

— К жюри. Если они подтвердят, что это вписывается в правила, то я тебя возьму.

Она хмыкнула, но пошла со мной без возражений, причем держалась так, словно я уже был ее командиром: не рядом, а чуть позади. До жюри мы дошли быстрым шагом, и там я сразу направился к Ефремову, отметив, что при нашем появлении воцарилась тишина. Наверняка обсуждали наш бодрый старт и как его притушить. А вот фиг вам всем, вместе взятым.

— Добрый день, Дмитрий Максимович, — бодро сказал я. — Я хочу узнать, насколько будет соответствовать правилам замена выбывшей Полины Ермолиной на Светлану Туманову на основании вот этого документа. Не дисквалифицируете ли вы нас из-за этого?

— Кхм, — кашлянул Ефремов, принимая из моей руки документ. — Ну и везунчик ты, Ярослав. Да, замена будет совершенно законной.

— То есть вы, Дмитрий Максимович, возражать не будете, если мы продолжим соревнования в новом составе? И не дисквалифицируете по какой-то придуманной причине?

— Ярослав, ты из меня совсем зверя-то не делай, — он укоризненно на меня посмотрел и опять кашлянул, словно у него внезапно разболелось горло.