Каждые полчаса они останавливались и прислушивались, пытаясь уловить шаги Аболи или звуки погони, но было тихо.

Луна склонялась к Африканскому материку, когда они наконец вышли на открытое место к птичьей колонии. К этому времени лодыжка Тома распухла, как свиной пузырь, и Хэл наполовину тащил сына.

У них под ногами скрипели и лопались яйца, птицы, поднявшись вокруг черным облаком, кричали и кружили над ними в лунном свете, ныряли и клевали их в голову, но Том и Хэл надели шапки.

— Закрой глаза, — велел Хэл, и они руками начали отбиваться от птиц. — У них клювы как копья.

— Люди аль-Ауфа за мили услышат этот шум.

Наконец сквозь крики птиц они расслышали прибой у берега бухточки и с трудом преодолели последние несколько ярдов. Хэл увидел на песке, на том месте, где оставил ракеты, темное пятно.

— Слава Богу! — выдохнул он, потому что оба были без сил. Но тут же в тревоге воскликнул: — Берегись! Засада!

Из темноты появилась большая черная фигура. Хэл толкнул Тома на песок и обнажил саблю.

— Почему так долго, Гандвейн? Через час рассвет, — заговорил из темноты Аболи.

— Аболи! Бог тебя любит!

— Шлюпка ждет сразу за прибоем, — сказал Аболи и поднял Тома на руки, как ребенка. — Не пускай ракету. Она встревожит врага. Идемте, пора отсюда уходить.

Он свистнул, резко и высоко, и с темного моря донесся ответный свист. Потом Том услышал скрип весел в уключинах: Большой Дэниел привел за ними баркас.

Темной безлунной ночью „Серафим“ приближался к острову. Прошло два дня с высадки Тома и Хэла на остров и бегства с него.

„Серафим“ неслышно прошел последнюю милю, и по тихому приказу Хэла рулевой развернул корабль по ветру. „Серафим“ лег в дрейф. Хэл подошел к подветренному борту и прислушался. До него долетал слабый, но несомненный шум прибоя на пляжах острова Флор-де-ла-Мар.

— Мы в миле от берега, — подтвердил оценку Хэла Нед Тайлер.

— Спустить шлюпки! — приказал Хэл. — Оставляю корабль на вас, мистер Тайлер. Оставайтесь на месте и ждите сигнала.

— Есть, капитан. И удачи, сэр.

Шлюпки уже стояли на открытой палубе. Одна за другой они повисали за бортом и снижались к воде. Быстро и неслышно вооруженные люди спускались в них и занимали свои места на гребных банках.

Хэл направился к борту и лестнице. Его поджидал Том. Он опирался на костыль, изготовленный плотником.

— Я хотел бы пойти с тобой, отец! — выпалил он. — Я с радостью отрубил бы себе ногу ради возможности это сделать.

И он в досаде ударил по палубе костылем. Доктор Рейнольдс заявил, что хотя кость не сломана, Том много недель не сможет ходить.

— Да, нам пригодились бы твои сильные руки, Том, — ответил Хэл. Он простил непослушание сына, которое подвергло их такой опасности.

— Ты попробуешь отыскать Дорри?

— Ты ведь знаешь, мы только нападаем на корабли в заливе. После той ночи аль-Ауф знает, что мы на взморье, и его люди начеку. Без преимущества внезапности нам не взять крепость с таким небольшим количеством людей.

— Меня тревожит то, что эти свиньи делают с бедным Дорри.

— Меня тоже, но когда мы захватим или сожжем корабли аль-Ауфа, он застрянет на острове. И не сможет сбежать с Дорианом. А когда вернется на „Йомене“ капитан Андерсон, у нас будет достаточно сил, чтобы штурмовать крепость. Пока же приходится довольствоваться малым.

— Молю Бога, чтобы „Йомен“ быстрей вернулся.

— Да, парень. Молись! Это никогда никому не мешало. А мы подкрепим твои молитвы порохом и сталью, — мрачно сказал Хэл и спустился в ожидающий баркас.

Они отошли от борта „Серафима“. Флотилию вел Хэл на переднем баркасе, Большой Дэниел командовал вторым, а Уил Уилсон — двумя шлюпками. За ними „Серафим“ убавил паруса, готовясь долгие часы ждать возвращения моряков.

Весла шлюпок были обмотаны, экипажам строго приказано при подходе к острову соблюдать тишину. Хэл вел баркас по компасу, все время прислушиваясь к звукам прибоя. С каждым разом прибой грохотал все громче, а потом человек на носу показал вперед.

Хэл поднялся на заднюю мачту баркаса и увидел яркие огни лагеря под стенами крепости. Он сразу понял, что течение отнесло их к югу, и изменил курс, чтобы через проход в кораллах попасть в залив.

Хэл чувствовал нервное напряжение команды баркаса. Морского воина всегда особенно привлекает возможность захватить корабль, стоящий на якоре в безопасном месте. Такие смелые предприятия были специальностью англичан, новшеством, введенным Дрейком, Фробишером и Хокинсом.

У Хэла хватит людей для захвата только двух стоящих в гавани кораблей. Они с Аболи тщательно изучали их с берега, и хотя было темно, луна позволяла сделать выбор.

Прежде всего, конечно, „Минотавр“. Хотя в руках корсаров корабль пришел в плачевное состояние, к тому же серьезно пострадал в короткой схватке с „Серафимом“, это все равно была очень ценная добыча. Хэл считал, что корабль, если привести его в Лондон, будет стоить не менее десяти тысяч фунтов. Невозможно сказать, много ли груза осталось на борту, но, вероятно, много.

Второй избранный им корабль — голландец, вероятно, захваченный у ВОК. Судно с широким днищем, построено в роттердамском стиле и способно нести не меньше груза, чем „Минотавр“. Если он сумеет увести оба корабля, труды одной ночи принесут двадцать тысяч фунтов.

Хэл на сиденье у руля подался вперед и прошептал соседям:

— В заливе каждого ждут двадцать фунтов. Передай остальным.

Те радостно засмеялись и повернулись, передавая сообщение остальным по всему баркасу.

„Ничто не в состоянии пробудить в английском моряке жажду крови так, как запах золота“, — подумал Хэл и улыбнулся в темноте. Жаль, что нельзя будет привести другие корабли. Два больших судна и десяток дау разной формы и величины прибавили бы увесистости кошельку, но придется удовлетвориться дымом их погребальных костров.

Баркас приближался к проходу в рифах, остальные суда шли за ним. Здесь вся экспедиция могла бы кончиться катастрофой.

У Хэла только карта отца и чутье моряка, чтобы пройти через проход.

Он встал на банку и посмотрел вперед, следя за тем, как прибой белеет на убийственных копьях рифов, и отыскивая на севере темное пятно, где вода остается спокойной.

— Начать замеры глубины, — прошептал он и услышал всплеск: с носа баркаса сбросили лот.

Мгновением позже послышался негромкий голос лотового:

— Дна на этой линии нет.

Они еще не подошли к прибрежному обрыву. Неожиданно с носа послышался удивленный крик, и Хэл посмотрел вперед.

И увидел большую дау, идущую по проходу прямо навстречу, луна освещала ее треугольный парус, в кильватере у дау оставался длинный гладкий след. Дау шла к баркасу курсом на столкновение.