— Ну да, а мне на Баррикадную, — озадаченно почесался я. — И туда, и туда лучше не опаздывать.

Подслушивая нас, Женька закатила глаза и, прикрывая рот ладошкой, продолжительно закашлялась, а потом загробным голосом страдальчески предложила:

— Мамочка, а давай ещё разик температурку померяем.

— А если к твоим в отдел? Как раз мимо едешь. Мне до Химок пилить и пилить! Не успею, — отчаянно искала выход Ксюша. — Вот семейка! Ни одной бабушки рядом.

— Клавдия Ивановна, здравствуйте. Чапаев беспокоит, — уже звонил я своей палочке выручалочке. — У меня опять цейтнот, Клавдия Ивановна. Да и Женя всё про бабушку Клаву спрашивает!

Во время моих переговоров со старушкой наглая Женька делала вид, что вешается, режет себе вены и стреляет в висок. Как она потом объяснила: «Клавдия Ивановна хорошая, но с ней не поиграешь. Она же старенькая, с ней только пряники хорошо кушать!»

— Привози, придумаем что-нибудь, — сурово ответила Клавдия Ивановна.

* * *

Родной отдел полиции встретил меня, как… как родного в общем. Женька крепко держалась за мой указательный палец, вертела по сторонам своей кудрявой головой, всем улыбалась и с каждым здоровалась. А увидев мою фотографию на «Доске почёта», с удовольствием ткнула в неё своим маленьким пальчиком. Практически все попадающиеся на пути сотрудники засыпали дурацкими вопросами, подмигивая или улыбаясь Женьке:

— По горячим следам взял, Чапаев? Форточница?

— На чём засыпалась, малая? Требуй адвоката!

— Потеряшку нашёл, Чапай?

— Андрей Васильевич, а Комиссию по несовершеннолетним в другой корпус перевели!

Я всем кивал, со всеми здоровался и врал:

— Очень смешно… Обязательно выучу!

И только практически перед самым кабинетом Жукова меня остановил вопрос подполковника Зинченко:

— Майор Чапаев, почему несовершеннолетняя в отделе?

— Дяденька, мы к Жукову идём, — вдруг выпалила Женька и потянула меня за палец в приёмную полковника.

Послав воздушный поцелуй Клавдии Ивановне и отцепив от себя ребёнка, я вернулся назад.

— Кто это? — насупив брови, поинтересовался замначальника отдела по воспитательной работе.

— Родственница, — коротко ответил я, правда, не уточнив чья. — Извините, Николай Сергеевич, на совещание в Управление СБ опаздываю. А до Баррикадной по пробкам… сами знаете, — нагнал туману я.

Не удержался, забежал в своё «гнездо». Там, развалившись в кресле и положив ноги на стол, пили кофий старший лейтенант Арамян. Увидев меня, он от неожиданности чуть не вывернул коричневую жижу на свой великолепный замшевый пиджак, вскочил и радостно заорал:

— Командир! Барев дзес, дорогой! Ты всех победил, Чапай?

— Привет, Алик. А где народ? Разброд и шатание, как я посмотрю.

— Обижаешь, начальник. Народ в поле. На инкассаторов в «Балтикс-банке» налёт был. Слава Всевышнему, неудачный. Чегевара с Лядовой туда умчались. А я с опроса свидетелей только приехал. Слушай, преступность совсем распоясалась! Кофе сделать? — бегая вокруг меня, рассказывал Арамян.

— Некогда, Алик. Я нашим с дороги позвоню. Вызывают… Работайте! — махнул рукой я и, отхлебнув из его чашки глоток кофе, побежал к машине.

* * *

Воспользовавшись тем, что полковника Жукова в очередной раз вызвали в Главк, его секретарь, Клавдия Ивановна, решила устроить небольшой «девичник». Пока Женька расставляла посуду для чаепития на журнальном столике, бабушка Клава вызвала своих подруг:

— Маленькую Чапаеву помнишь? Ну да… у меня. Слышишь, как посудой гремит? Хозяйка! Приходи!

Ещё чайник не успел закипеть, как тётя Маша-криминалист и Зина Воробьёва из планово-экономического уже входили в приёмную не с пустыми руками. Зиночка принесла полбанки малинового варенья, а тётя Маша почти целую пачку печенья «К чаю». Бабушка Клава незаметно для Женьки добавила в три чайные чашки ликёра «Мятный». По чуть-чуть.

— Ты смотри, как она выросла! Прям совсем девушкой стала! — первой начала сыпать комплименты Зиночка.

— Летит времечко, — задумчиво согласилась тётя Маша, с удовольствием потягивая ароматный чай, — тебя что, из детского сада попёрли?

— Маша! — сказали хором Клавдия Ивановна с Зиной Воробьёвой.

— Если бы, тёть Маш, — нахохлилась Женька, — мамка говорит, что я кашляла ночью, значит, скоро температура поднимется. Вот и припёрли меня к вам. Как заражу сейчас вас тут всех!

От таких слов присутствующие дамы невольно отодвинулись подальше от кашлявшего ночью ребёнка, а Зина нерешительно предложила:

— Может, и ей капнем?

— Не надо ничего ей капать, Зиночка! На вид здоровый абсолютно ребёнок, — ответила тётя Маша-криминалист и, взяв в руки маленькую ложечку, сказала:

— Скажи: а-а-а-а!

— А-а-а-а! — послушно сказала Женька.

— Ну вот! Абсолютно чистое горлышко. Скорей всего запершило или временная аллергическая реакция, — решительно поставила диагноз тётя Маша.

— Ну ладно вам о болячках, — вздохнула старенькая бабушка Клава. — Как там в садике? Друзей уже много?

— Мальчики симпатичные есть? — накладывая Женьке на печенье варенья, поинтересовалась Зиночка.

— У кого что болит, тот о том и говорит, — буркнула тётя Маша.

— Полно! В нашей группе самые симпатичные мальчишки. А самый-самый в меня влюбился.

— Самый-самый? — восторженно всплеснула руками Зиночка.

— Ну да. Он даже меня спас. Я тонула, а он меня спас! — шумно отпивая горячий чай, рассказывал ребёнок.

— Вот прямо взял и спас? Ты смотри… Ты смотри, какой герой! И кто ж это такой? — подперев щёку сухоньким кулачком, спросила баба Клава.

— Сашка Архипов! — выпалила Женька, округлив и без того огромные свои глазищи. — У нас занятия в бассейне были. Нас плавать учили. Ну я такая плыву… смотрю Сашка барахтается и на меня не смотрит. Ах ты, думаю, гад такой! И как начала тонуть…

— Это что же это у вас там? Такой бассейн в детском саду глубокий? — с ужасом в голосе поинтересовалась Зиночка.

— Да ты чё, Зин! Там глубина вот посюдова, — успокоила «подругу» Женька, похлопав себя по животу чуть выше пупка, — это ж «лягушатник»! Кто ж там утонет? Но я ж специально! Ртом булькаю, ногами-руками по воде калашмачу! «Помоги-и-и-те!» — кричу.

— И что? Что Сашка то твой? — напряглась в ожидании Зиночка из бухгалтерии.

— А Сашка Архипов как бросился! Как схватил меня… за трусы! И давай, дурак, тянуть. А резинка на трусах взяла и лопнула. Пока тянул, я ещё воды нахлебалась. Я ж и говорю: дурак!

— Ну, знаешь, подруга. Дурак то дурак! Зато герой! — поднимая чашку со смесью чая и мятного ликёра, как тост, произнесла тётя Маша.