— Я дома, — неуверенно сообщил я.

Но реакции не последовало. Только где-то в глубине комнаты мрачно зашипел на щенка мой Боцман.

— Я здесь, — тихо сказала Ксения из кухни. — На голос иди!

Она сидела в расслабленной позе в моём любимом кресле. В своей правой руке она изящно держала за тонкую ножку коньячную рюмку, а в левой — дольку апельсина. Из телефона на столе чуть слышно доносилась блюзовая мелодия. Ксюша расслаблялась.

— Тебе налить? — спокойным голосом предложила Ксюша.

Я кивнул и сел напротив. Из спальни продолжали доноситься непонятные звуки.

— А Женька.

— Представляешь… твой Тюрин познакомил меня сегодня со своей женой. А ты знал, что её тоже Ксюшей зовут? Такая кл… классная, — чуть икая, рассказывала Ксения. — Она шеф-поваром работает в ресторане «Русская еда». Пр… представляешь? Мы договорились. Я её худею, а она меня уч… учит вкусно готовить русскую еду. Ты же русский, Чапаев?

— Русский, русский… а как ты…

— А я к твоей ментовке подъехала… думала вас с Женькой забрать и домой. А у тебя телефон не отвечает, — подливая себе в рюмку коньяку, рассказывала Ксюша.

— Так, а я отключился.

— Сижу, как дура на скамейке, жду. А тут твой Дроздов. Спрашивает, мол, чего я. А я отвечаю, что дочку в ментовку замели, вот жду, когда под подписку выпустят. Так… такой Ванька у тебя кл… классный!

— Классный, классный… тебя чего так развезло-то? — пробовал добраться до сути я.

— А Дроздов Женьку от бабушки Клавы забрал и нас домой отвёз. Какой же он… классный он. За это и выпьем, — улыбнулась Ксюша.

— А Женька?

— А что Женька? Женька от нас уходит. Слышишь, собирается?

— В смысле уходит? — глупо улыбнулся я.

— А вот так. Замуж выходит наша Женька. Или, как она сама этот процесс называет, «в замуж», — развела руками от безысходности бедная мать.

— Фу, ты! А я тут уже. Ну, вы, девки, даёте! Вы когда-нибудь меня. И за кого? — насупив брови, попытался выяснить я имя нарушителя семейного покоя.

— За этого. Сашку Архипова. Помнишь, чёрненький такой, с дырками вместо зубов?

— Это лопоухий такой, худющий, как трёхколёсный велосипед? Так он же букву «р» до сих пор не выговаривает. Не бывать этому! — старался погромче возмущаться я, чтобы было слышно на всех сорока девяти квадратных метрах полезной площади.

Возня в спальне прекратилась. А Ксюха зажала себе рот обеими ладонями, чтобы не испортить припадком смеха воспитательный процесс. Даже Тимошка временно угомонился. Обычно он так поступал, когда садился какать кому-нибудь в тапку. Из-за косяка кухонной двери медленно появилась фигура Женьки в слегка растрёпанном состоянии и как-то не по погоде тепло одетая.

— Собралась? — трезвым голосом спросила мать.

Женька тихонько шмыгнула носом и, не глядя на нас, кивнула.

— Ну… вон Бог, а вон порог! — по очереди ткнув указательным пальцем в потолок и в сторону двери, объявила Ксения, поклонившись в пояс.

— Чего? — не поняла почти шестилетняя дочь.

— Ничего. Собралась? Иди, а мы с папой будем чай с тортиком. Что ты нам принёс? О! Фруктовый! А красивый какой! — открывая коробку, неподдельно обрадовалась Ксюша.

— Фруктовый? — встав на цыпочки, вытянула свою длинную шею Женька. — Ну я могу и попозже. Па, ты мне вон то место, где клубничка, отрежь.

— Не поняла я что-то, — недовольно подняла брови Ксюша, — как замуж, так это вас не касается. А как тортик, так мне с клубничкой? Нет, дорогая! Вот пусть тебе твой Сашка с клубничкой и отрезает. А сегодня клубничка наконец-то мне достанется. Всё, Женька, ты у нас теперь — отрезанный ломоть!

— Почему ломоть? — плаксиво растянула губки Женька.

— Ой, всё! Сил моих больше нет. Волоки свой чемодан на выход, — отвернувшись, махнула рукой Ксюша, и я увидел, как в истерике у неё начинают трястись плечи. Ржёт.

— Па, ты мне поможешь? — капая слезами на кафель пола, спросила Женька.

— Помогу. Но только до лифта, — поднялся из-за стола я.

Чемодан имел неправильную форму параллелограмма и до конца не закрывался. Из него торчали колготки, трусишки и почему-то мамин красный кружевной бюстгальтер. И на вес чемодан был довольно ощутим. Что уж она в него засунула, оставалось загадкой. Прощались недолго.

— Ну, ты это… звони, — обнимая Женьку, стараясь быть серьёзным, попросил я.

— И ты… — чмокнув меня сопливым носом, поставила точку в расставании Женька.

— Пойду я, — тяжело вздохнув, прошептал я. — Чай стынет, да и тортик…

Громыхая чемоданом по ступенькам лестницы, Женька вышла из подъезда. Подняла голову вверх и посмотрела на горящие окна нашей квартиры. Потом посмотрела по сторонам, подкатила чемодан к подъездной скамейке и села на неё. Всё это время мы с Ксюхой, рыдая от смеха и умиления, наблюдали из-за кухонной занавески за своим ребёнком. Зазвенел дверной звонок. На пороге стояла соседка Фира Самойловна.

— Вы чего, переезжаете? Смотрю: Женька ваша на чемоданах у подъезда сидит и воет. Если из-за вчерашнего, так ерунда. Мигрень у меня была, — извиняющимся тоном объяснила соседка.

— Нет, тётя Фира, это только Женька уезжает. Замуж выходит, — смеясь, уточнила Ксюша. — Коньячку хотите?

— Н… нет. — как-то сочувственно произнесла тётя Фира, пятясь к себе в квартиру.

— А чего сидит-то? Может, я вниз сбегаю? — обеспокоенно спросил я.

— Не вздумай. Сказала, что Сашка за ней на такси приедет. Вот дурында…

Через пятнадцать минут в дверь опять позвонили. На этот раз на пороге стояла Женька.

— Замёрзла? — сочувственно спросила Ксюша.

Женька, не глядя маме в глаза, ткнулась ей в живот и зарыдала.

— Ну-ну. Сейчас всё будет хорошо. Вон папа тебе уже кусочек тортика с клубничкой отрезал, — целуя несостоявшуюся жену, успокаивала несостоявшаяся тёща.

— О! А как же «в замуж»? — сочувственно поинтересовался я.

— Па! Ты чемодан с улицы забери. Тяжёлый, гад… — всхлипывая, попросила меня Женька.

Когда я вернулся с покалеченным чемоданом под мышкой домой, на кухне сидели мои девочки и мирно беседовали.

— Никто не спорит. Саша — мальчик хороший, но перед тем, как выходить за него замуж, нужно с ним немножко подружить, — подкладывая Женьке второй кусочек торта, объясняла «за жизнь» Ксюша.

— Как вы с папой? — булькала в чашке с чаем, Женька. — Вы же с ним совсем немножко сначала подружили.

— Как мы с папой. — улыбнулась мне Ксюша.

— Ладно, — откусывая огромный кусок торта, согласилась дочь и задумчиво подвела итог: — У него передних зубов нету, поэтому он свистеть, как Витька Рычагов, не умеет.