моля свои колени и бедра оставаться сильными. Не было никакой возможности сделать чистый выстрел, пока он держал Милу перед собой. Но, может быть, я смогу его отвлечь, сделать что-нибудь, чтобы спасти свою сестру.

Глаза моего отца остановились на мне, полные жестокости, и дуло его пистолета направилось мне в грудь.

— Еще одна моя бесполезная дочь, — усмехнулся он.

Каждый яростный стук моего сердца подгонял меня.

Сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь. Сделай что-нибудь.

— Ты действительно собираешься убить обеих своих дочерей? И своего будущего внука? — Мой голос был тверд и полон презрения.

Мама резко вдохнула, и глаза Милы расширились, скользнув по моему животу.

Пахан разразился грубым смехом.

— У моей неполноценной дочери и слабого Дона мафиози будет ребенок. Какая идеальная пара. — Говоря это, он размахивал ножом, и мои ладони стали скользкими от пота.

— Это, — я махнула рукой, — действительно то, как ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

Он издал резкий смешок.

— Запомнили? Ты, кажется, заблуждаешься, полагая, что я уйду отсюда живым.

Снаружи послышались выстрелы, и мы все замерли. Мой разум лихорадочно пытался понять, кто стреляет. Глаза Димы встретились с моими, и он слегка покачал головой. Его люди не несут ответственности за эти выстрелы.

Мои подмышки были мокрыми от пота, и я боролась с волной головокружения. Я не сводила глаз с Пахана, игнорируя вспышку движения позади него.

— Все кончено, Рустик, — сказал Дима, повышая голос, чтобы перекричать какофонию снаружи.

— Хер тебе! — кричал он.

Его руки взволнованно затряслись, на мгновение ослабив хватку на Миле.

Все произошло резко, в вихре звуков и красок. Руки моей матери сомкнулись вокруг тяжелого канделябра на алтаре. Она подняла его и сильно ударила мужа по затылку. Он издал болезненный рев и повернулся к маме, подняв пистолет. Я не колебалась, вытащив из-за спины пистолет, плавный механизм.

Я прицелилась и нажала на курок.

Пуля попала прямо в голову Пахана. Кровь хлынула из раны, как цветок, а затем он рухнул на землю.

Этот человек, причинивший столько боли — своей семье, в бесчисленных неизвестных жизнях — был мертв.

Я оглядела комнату, сердце колотилось от страха, что люди из Братвы нападут на меня, но никто не двинулся с места. Некоторые подняли на меня подбородки в знак уважения.

Тяжелый канделябр выскользнул из рук матери и с громким звоном ударился о мраморный пол.

— Спасибо, мама, — сказала я.

Она встретилась со мной взглядом, и в ее глазах что-то мелькнуло — огонь, решимость — а затем все исчезло, сменившись знакомой пустотой, которая пронизывала все мое детство.

И в этот момент задняя дверь церкви распахнулась.

72

МАТТЕО

Ромео вез нас по людным улицам Чикаго, пока мы преследовали мою жену. В последний раз, когда я был в этом городе, я думал, что женился на беспомощной, робкой девушке.

Как я чертовски ошибался.

— Нам следует войти через задний вход. Это может помочь с эффектом неожиданности, — сказал Ромео, когда мы свернули на знакомую улицу к церкви, в которой я женился. — И, возможно, тебе стоит остаться в машине, пока мы…

— Не думай даже заканчивать это предложение, — прорычал я.

Ромео вздохнул, свернув в переулок возле церкви, и ехал, пока мы не увидели небольшую гравийную площадку позади мусорных контейнеров.

С нами были Энцо и Аджелло. Мне хотелось бы взять больше людей, но я предпочел скорость силе.

Только время покажет, пожалею ли я об этом решении.

Ромео бросил машину на стоянке и потянулся к дверной ручке.

— Не умри, fratello.

— Взаимно.

Мы вчетвером вышли из машины: Энцо и Аджелло шли по бокам, а Ромео впереди. Когда мы приблизились к металлической задней двери, она открылась. Мы прыгнули за мусорные баки в поисках укрытия, когда группа мужчин выбежала, разговаривая по-албански. Арбен был прямо в центре группы.

— Арбен остается жив. Убейте остальных, — прошипел я, высунувшись из-за мусорных баков, чтобы сделать первый выстрел.

Один из албанских солдат рухнул, вызывая полный хаос. Остальные мужчины стреляли наугад, пока бежали, и мы успели их ликвидировать за считанные секунды, оставив Арбена стоять среди груды тел. Он прицелился в наш мусорный бак, его руки дрожали, а кожа побледнела, когда он опустошил свой магазин. Все его выстрелы прошли мимо, а затем пистолет щелкнул, сигнализируя, что у него кончились патроны.

Я выскочил из-за мусорного бака, пока Арбен пытался перезарядить пистолет трясущимися руками, и выстрелил ему в икру. Он упал с криком, а Ромео, Энцо и Аджелло подбежали, чтобы обезоружить его и прижать к земле.

Ненавижу, что нам нужно было сохранить ему жизнь. Больше всего на свете я хотел выпотрошить Арбена, вырвать органы из его жалкого тела. Но у него была информация, которая нам нужна — места нахождения похищенных девушек, список всех союзников. Единственное удовлетворение, которое я получил, это когда Энцо и Ромео связали и заткнули ему рот. Было осознание того, что я смогу пытать его столько, сколько захочу.

Дни. Недели. Месяцы.

Для этого ублюдка ничего не было слишком.

Мои ребята засунули его в багажник. Я подал знак Аджелло оставаться с ним, пока Ромео и Энцо направились к двери церкви.

Приглушенный звук выстрела изнутри разорвал воздух, и мое сердце остановилось. Я подбежал к задней двери, забыв о безопасности. Моя жена была там, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы добраться до нее.

Ромео схватил меня за руку, прежде чем моя нога полностью отказала. Пот выступил у меня на лбу, но я продолжал подниматься по ступенькам и идти прямо.

73

СОФИЯ

Задняя дверь распахнулась, и дюжина пистолетов была направлена на… моего мужа.

Мое сердце заколотилось.

Он здесь. Он здесь.

Когда я видела его в последний раз, он был без сознания и весь в крови. Увидев его сейчас, стоящего прямо, хотя кожа была бледной от боли, я испытала облегчение.

Я еще не простила его — даже не была уверена, что он пришел мне на помощь, — но моему сердцу было все равно. Та часть моей души, которая принадлежала ему, жаждала броситься в его объятия.

Он смотрел то на распростертое, окровавленное тело Пахана, то на пистолет в моей руке. Маттео наклонил голову, было понятно, что он спрашивает, застрелила ли я своего отца. Я кивнула, и мягкость наполнила его глаза.

— Горжусь тобой, — произнес он одними губами, и это все что мне было нужно.

Я двинулась к