— Нет, понимаю. — она горько улыбнулась. — Пожалуйста, отпусти. Если любишь, отпусти меня. Я не пойду с тобой. Для меня жизнь священна. Каждая жизнь. У каждого должен быть шанс измениться. Мы перестанем быть людьми, если будем убивать друг друга, и неважно какое придумано оправдание. Да, когда-то я бы хотела, чтобы те, кто сделал мне больно были наказаны, но не так! Ты ошибся на счёт меня! Я не такая!

Её слова словно лезвием по сердцу. Серые глаза, теплые, хоть и смотрят с осуждением и страхом. Она уходит от него. Улетает. Она не согласна с ним. И он не сможет её отпустить. Если Зоя всё расскажет, то его мигом скрутят и посадят в тюрьму. Только отчего так больно смотреть в её глаза. Почему разочарование в них наносит колотую рану прямиком в сердце? Внутри души словно плеснули керосином и всё подожгли. Огонь ярко поглощал все здравые мысли.

— Ты не знаешь, что говоришь. — громко повторил он, хватая её грубо за руки и сжимая нежные запястья. — Ты моя, и хочешь того или нет, я заберу тебя с собой.

— Нет! — она попыталась вырваться. Ударить между ног. Укусить, но он был намного сильнее. — Это неправильно!

— Молчи!

Впервые Зоя увидела его таким рассерженным. Маска спокойствия треснула, разлетелась на мелкие осколки. Осталось только ярость. Губы сомкнуты в тонкую линию, брови нахмурены. Желваки играют под кожей. Пальцы сильнее впиваются в её кожу. Она снова дёргается, шипит от боли. Былые сомнения и соблазн сменяются страхом. Наверное, так чувствует себя загнанное в угол животное. Человек, перед которым дьявол снял маску ангела.

Губы грубо впиваются в её губы. Жадно подчиняют себе. Кусают до крови. Она мычит, не прерывая попыток вырваться, но это его сердит лишь сильнее. Удерживая её одной рукой, мужчина быстро расстегнул пуговицы на своей рубашке. Провёл рукой по груди, опустившись ниже, к излюбленному им шраму. Снова наклонился к ней, ослабляя хватку, хватая её непослушные губы. Её руки вырвались. Приложились к его горячей груди, желая остановить, оттолкнуть.

— Ты отправишься со мной, Зоя. Хочешь того или нет. Поверь, я знаю, как можно пленить сознание. — жарко шептал он, снова прикладываясь к её губам будто к бокалу с вином.

— Жаль, что не нашёл своим знаниям применение лучше. — злобно ответила она.

— Глупая! — огрызнулся Егор, — Ты просто ничего не понимаешь. Но ты ещё поймёшь. Ты ещё все осознаешь.

— Прошу, отпусти! — она уже не плакала. Лишь крепче сжимала руками его плечи, пытаясь справиться с болью. Зоя всё ещё не могла противится ему. — Я не такая, как ты. Я так не смогу! Ты убийца!

— Я спаситель! — жарко ответил он.

Она снова вскрикнула. Хотела закричать, но мужчина закрыл ей рот. Злой, опустошённый, он отчаянно пытался подчинить её себе несмотря на то, что чувствовал, что она уже отдалилась от него. Его губы целовали её жаркий висок. Шептали нежности, которые, как ему казалось, она не слушала. Склонившись над ней, он вдруг резко замер, смотря на испуганные, горящие отвращением к себе и к нему глаза. Смотря на бордовые следы на её шее.

Что-то внутри его души треснуло, на части разлетелось. Он встал. Открыл окно, впуская холодный воздух. Взял сигарету. Задумчиво закурил, смотря в окно на улицу. Зоя лежала смирно, трогая руками его подарок. Подвеску с цветком нарцисса. Смотрела на него с тоской, замечая в любимом образе отвратительные нотки.

— Когда я учился в институте, одноклассники моей сестры выбросили её из лодки во время школьного состязания на природе. — Егор выдохнул дым. — Она умерла, а они как ни в чём не бывало вернулись, даже не сказав о том, что произошло. После этого они разве не убийцы?

Внутри у Зои всё сжалось, но она была слишком разбита, чтобы позволять своему сознанию принять это за оправдания.

— Те, кого ты убил, не были виноват в том, что произошло. — сухо ответила девушка, поднимаясь с дивана и натягивая на себя кофту. — Люди правда ведут себя как последние твари. Но еще раз повторюсь. Не все такие, Егор. Убив их, ты не спас свою сестру и не отомстил за неё. Ты убил совершенно других людей, большая часть из которых просто глупые, а не жестокие. Мне жаль, что с тобой это произошло, но другие не были виноваты в этом.

— Останься со мной. — прозвучал то ли приказ, то ли просьба.

— Нет! — твердо ответила она, поворачиваясь к нему спиной и ища свой телефон. Кажется, ей кто-то звонил. — Я не такая, как ты, и не поддержу тебя.

Рука Егора сама нащупала горлышко бутылки. Он поднял её со стола и медленно подошёл к Зое со спины. Та сидела на полу судорожно роясь в своей сумке. Даже после всего, что она узнала, девушка доверчиво повернулась к нему спиной, а не выбежала с криками в коридор. Ему это оказалось до боли смешным. Он так надеялся, верил, строил планы их совместного и такого желанного будущего. А сейчас его птичка быстро собирает свои вещи в непоколебимом желании оставить его одного. Ведь она не такая. Не такая как он себе её представлял. Только отчего-то разочарование не накладывало на её образ серую кисею.

На секунду его ослепила вспышка ярости. Егор возненавидел её и все, что было с ней связанно. Её выпирающие ключицы, охапку коротких черных волос, голос, пробирающий до костей, эти серые глаза. Столь отдалённо знакомый взгляд, что когда-то принадлежал другому человеку из его прошлого и вдруг восстал перед ним, словно призрак усопшего, воплотившись в её глазах. Возненавидел свою собственную не своевременную открытость и тот уголёк сомнения, что слега опалил часть его холодного сердца. Егор готов был взреветь от безысходности. Ему хотелось стереть этот взгляд из своей памяти. Разрушить целостность этого фарфорового лица, чтобы она больше никогда не смогла посмотреть на него так. Так, обезоруживающее.

Все случилось автоматически. Она успела только обернуться и вскрикнуть. Бутылка попала девушке по голове. Раздался звук бьющегося стекла. В глазах Орловой резко потемнело. Тело ослабло. На пол расплескалось вино, смешавшееся с кровью.

Глава 29

Снег бился в окна машины. Свет фонарей проскальзывал по лежавшей на переднем сиденье девушке. Егор уверенно вёл машину, изредка бросая скорбные взгляды в сторону своей пленницы. На кочке машина подпрыгнула, и голова девушки отодвинулась ближе к окну. Чёрная длинная чёлка прикрыла закрытые глаза. Обессиленные руки плетьми лежали на коленках. Бездушная, сломленная, но всё ещё