Они оказались в громадном отремонтированном лофте с кирпичными стенами, внутренними перегородками. Тут была со вкусом подобранная мебель, на стенах висели картины. Жилая зона, кухня, сделавшая бы честь ресторану, стеллажи с рядами книг. Дальше начинался коридор с начищенным деревянным полом, по обе стороны которого было с полдюжины закрытых дверей, он выходил в просторный холл, где прежде, казалось, располагался какой-то большой цех. По всему лофту светились тонкопленочные экраны и мультиплексированные голографические камеры наблюдения.

– Дом, милый дом…

Пока Грейди и Алекса изучали место, где оказались, Коттон прошел в кухню и взял с полки бокалы на ножках:

– Знаешь, Алекса, если ты думаешь, что они сейчас прилагают все усилия, чтобы заполучить Грейди, то слегка ошибаешься. Ты сейчас в десять раз опаснее для Хедрика, чем Грейди. То, что тебе о нем известно… вау!

Вот ради этого он точно перевернет каждый камень. – Вытащив пробку из графина, Коттон плеснул в три бокала на палец бренди. – К тому же он безумно в тебя влюблен, а любовь и ненависть – это две стороны одной медали. И то и то страсть, знаешь ли. От одной можно перейти к другой, но не к безразличию. – Он поднял бокал, кивнул и быстро выпил бренди из всех трех по очереди. – Ух! Вот это вещь.

Грейди подошел к гранитной столешнице и спросил:

– Кто еще есть в этом здании?

– Ты, наверно, имел в виду, что еще. Здешняя реклама не врет, тут на каждом из этажей есть холодильные установки. Очень удобно, если надо скрыть термальные сигнатуры во время сомнительных термоядерных экспериментов.

Алекса пристально посмотрела на него:

– Термоядерных экспериментов? Коттон, ты хочешь сказать, что такой уровень технологии существует где-то вне БТК?

Ричард снова наполнил бокал:

– Может, коньяку, мистер Грейди? Ты выглядишь так, словно тебе не помешает глоточек.

Джон кивнул.

– Это из бочонков корабля, затонувшего у побережья Франции в 1873 году.

– Бог ты мой, он, наверно, стоит целое состояние.

– Откуда мне знать? – Коттон толкнул бокал, тот заскользил по каменной столешнице. Грейди едва успел подхватить его, прежде чем он достиг края.

Алекса настойчиво гнула свое:

– И что еще есть в этом твоем убежище?

– Ничего опасного, если ты об этом. Нет, тут исключительно маскирующая аппаратура. Здесь нас не засечь ни одним отслеживающим устройством.

– Кроме квант-линк-передатчика.

Коттон прикончил еще порцию коньяка:

– Верно. Но мы с этим уже разобрались, точно? – И он глазами показал Алексе на бокал.

Та в ответ презрительно фыркнула и, явно раздраженная, ушла в коридор. Грейди посмотрел ей вслед.

– Может, ей надо немного побыть одной. – Ричард принялся переставлять по массивной плите кастрюли и сковородки, а потом зажег газ.

Грейди расстроился из-за Алексы:

– Она только что покинула ради нас свой мир. Я помню, как меня лишили моего, и это было тяжело. – Он сделал глоток и покатал коньяк на языке: – Боже, словно туман пьешь.

– Да, он довольно мягкий. – Коттон вытаскивал продукты из походного холодильника.

– Ты собрался готовить?

– Конечно, а почему нет? Я всегда стараюсь как следует поесть после того, как чуть не погиб. Еда вкусная как никогда. Думаю сделать буйабес. Ты голоден?

– Да.

Ричард ткнул пальцем в потолок:

– Под это дело просится Бизе. – И он прокричал в потолок на весьма приличном французском: – «Les pecheurs de perles» – «Au fond du temple saint»[71]!

Внезапно помещение лофта наполнили звуки оперы. Прекрасная музыка. Грейди видел цветовые волны. Неожиданно он с новой силой прочувствовал все то, что произошло за день, и сделал еще глоток.

– Извини за то, что ты оказался в «Гибернити», мистер Грейди. И пожалуйста, знай, что у меня не было выбора. – Коттон выставил на кухонный стол свежие морепродукты.

Джон отсутствующе кивнул.

– Откуда тут вообще взялись свежие раки?

Коттон махнул в сторону переносного холодильника.

– Там все хранится в инертном газе. Самый благородный используется, аргон. Это как криогеника, но только без заморозки. Продукты веками не портятся.

– Еще одно припрятанное от всех изобретение, которое могло бы изменить мир.

Ричард с невозмутимым видом чистил большие креветки.

– Все это здание – десятиэтажная морозильная камера протяженностью в два квартала. Если все тут разморозить, то, скорее всего, где-нибудь отыщутся гангстеры времен сухого закона.

– А ты-то как тут оказался? И почему все эти годы изображал для БТК чокнутого террориста?

Ричард скривился:

– Мне реально не повезло.

Грейди поглядел на него.

– Ох, ладно. Думаю, тебе не повезло еще сильнее. В общем, меня поймали, когда я пытался взломать штаб-квартиру БТК примерно… лет десять – двенадцать назад.

– Ты пытался пробраться в БТК?

– Ну умом я никогда не хвастался.

– Как ты вообще узнал об их существовании?

– А я и не знал. Это была работа. Я зарабатывал на жизнь, добывая для заинтересованных сторон труднодоступную информацию. БТК привлекло внимание определенных людей – определенных людей, которые предпочитают держаться в тени, – и они дали мне знать, какая сверхнадежная защита стоит в одном вполне заурядном здании в самом центре Детройта. Это было по меньшей мере необычно. – Коттон на миг отложил нож и задумчиво посмотрел в пространство. – Я думал тогда, что все просчитал. – Он засмеялся. – Но мы не знаем того, чего не знаем, пока не узнаем об этом.

– Кто-то нанял тебя, чтобы вломиться в БТК?

– Я не то чтобы бросил кирпичом в окно. У меня были хитроумные приспособления, я ведь – вор экстракласса. Просто в БТК никак не пробраться. – Он открыл застекленную дверцу бара и извлек бутылку красного вина. – «Шатонеф-дю-Пап»?

Грейди кивнул на свой недопитый коньяк:

– Нет, спасибо, у меня еще есть.

Ричард продолжил, открывая вино:

– И этот предпочитавший держаться в тени клиент, как я потом выяснил, был из ЦРУ. Знать бы это тогда! Если речь заходит о взломах, там все очень печально. Тогда я считал себя умным, но меня схватили… я даже внутрь залезть не успел. Оказалось, фасад там – лишь ширма для настоящего здания, в котором нет окон. Нет дверей на уровне земли – таких, которые вели бы куда-нибудь. Снаружи – стекло и бетон, а под ними тридцать миллиметров алмазо-агрегированных нано-стержней, черных, как башня Саурона (думаю, у него они и позаимствовали идею этой постройки). Сейчас я уже знаю, что у штаб-квартиры БТК множество подземных этажей. Во внутренних помещениях они проецируют на стены голограммы – полное впечатление, что смотришь в окно на реальный мир. Человеческий глаз не может обнаружить разницу – вот такие у них технологии. И они постоянно включают изображения с разных камер на основе следящей пыли, которые в режиме реального времени транслируют на стены происходящее по всему миру, – все их средства связи объединены внепространственными передатчиками. – Он поднял глаза: – Ты, наверное, уже понял. Именно поэтому никто не может их подслушать.