сгорбясь, сидел сверху бревна, и Дэйн не стал ему мешать. Даже если еще и оставались вредители, кроме спрятанных в холодильник, с квиксом на вражеской территории им нечего бояться.

Рип прокладывал курс на Землю. Зачумленный корабль надо было спрятать на родной планете, пока они не найдут средства от болезни. Шеннон работал в штурманской рубке, поочередно занимая то кресло штурмана, то кресло пилота. На нем лежала ответственность за доставку корабля в такой район пространства, где их не мог ждать Патруль. Дэйн дежурил в рубке связиста, слушая, не произойдет ли что‑нибудь в эфире. Но по радио звучала лишь автоматически повторяющаяся запись, которая перечисля та их преступления. Как можно было заключить, Патруль не знал о их местонахождении, но с другой стороны Патруль мог находиться в любом месте и их могли просто заманивать в ловушку. Но выбора у них не было.

Корабельный интерком донес из инженерной секции голос Али:

— Уикс заболел!

— Что с ним? — рявкнул в микрофон Рип.

— Он потерял сознание. У него сильно болит голова, а рука распухла…

— Он дал нам доказательство. Может ли он что‑либо рассказать?

— Мне уже лучше, — раздался бесплотный голос Уикса, — я переношу болезнь не так тяжело, как остальные. Я останусь в секции.

Рип покачал головой, но, не обладая подлинными правами капитана, не мог приказать Уиксу идти в каюту. Кроме того, у него было множество других забот и чем дальше, тем их становилось больше. Как долго происходила посадка на родную планету, Дэйн никогда потом не мог сказать. Он только чувствовал, что прошли часы. Он устало сидел в кресле связиста с прижатыми к ушам ларингофонами, не имел сил поднять руку, а временами все застилал туман. В один из таких моментов они и приземлились, Дэйн смутно разглядел Рипа, лежащего в изнеможении на приборной доске, затем его снова поглотила тьма. Придя в себя, он увидел, что рубка слегка наклонена, а Рип все еще лежит на приборной доске, тяжело дыша.

Дэйн взглянул на видеоэкран. На какое‑то время он решил, что еще спит. Затем, пока затуманенный мозг искал объяснение тому, что он увидел, он решил, что Рип ошибся. Это не мог быть центр Большого Ожога, они находятся вообще вне пределов этого гиблого места. По всей вероятности, они приземлились в национальном парке или в заповеднике. Эта пышная масса растений, эти яркие цветы, эти сверкающие яркой расцветкой птицы — все это не могло находиться среди чудовищных разрушений, оставленных последней попыткой человека навязать свою волю другим людям. Что ж, они попытались, но не может же им все время сопутствовать удача. Сколько же времени пройдет, пока их здесь разыщут люди закона? Смогут ли они хотя бы собраться с мыслями?

Дэйн включил приемник и сразу же сорвал наушники. Он знал треск статического электричества, слышал многочисленные странные звуки, раздающиеся на межзвездных трассах, но услышанный сплошной парализующий гул был чем‑то совершенно новым и тревожным. И поскольку звуки были абсолютно незнакомыми, он не мог определить их источник. Дэйн снова взглянул на экран, на этот раз более внимательно. Листва, растущая в изобилии, была зеленой. Это была обычная земная листва, несомненно зеленая, но… Что это за красный цветок, поймавший на лету и проглотивший маленькое летающее создание? Он пытался вспомнить сведения по биологии. То, что он увидел, было неестественным, неземным!

Дэйн выдвинул объектив на носу “Королевы”, чтобы получше рассмотреть все вокруг. Корабль стоял несколько наклонно. Очевидно, их посадка не была гладкой и часть объектива смотрела в небо. Но когда Дэйн взглянул через объективы, направленные на землю, он увидел достаточно, чтобы понять, что корабль сел где угодно, но только не на Земле. Подсознательно он ожидал, что Большой Ожог окажется бесплодной землей — застывшие голые скалы и елки застывшего кварца, выброшенного из‑под земли мощными ядерными взрывами. Так случилось на Лимбо, другой сожженной планете, где нашлись следы их предшественников в Галактике — загадочных и давно исчезнувших Предтеч. Там они вели жестокую аннигиляционную войну.

Но, очевидно, в Большом Ожоге все было по–другому. Здесь не было лишенных жизни скал. Наоборот, казалось, что здесь слишком много жизни. В ограниченном поле зрения Дэйн видел кишащие жизнью джунгли. Это Удивительное открытие заставило его забыть об их положении. Он все еще таращился в изумлении на экран, когда Рип зашевелился, поднял голову и открыл затуманенные глаза.

— Ты посадил нас, — ответил Дэйн, отрывая глаза от удивительной Картины, — но куда, — не знаю.

— Если приборы не врут, мы должны быть возле сердца Большого Ожога.

— В самом сердце?

— Как оно выглядит? — Рип слишком устал, чтобы встать с места ц подойти к экрану. — Сожжено, как на Лимбо?

— Вовсе нет. Рип, приходилось ли тебе видеть помидор размером с дыню? — Дэйн сфокусировал объектив на этом растении. — Да, это похоже на помидор.

— Дэйн, что с тобой? — в голосе Рипа послышалось беспокойство.

Дэйн уступил место Рипу, но сам не отошел от экрана. Конечно, это был их старый земной знакомый помидор, но размером с дыню. Он свисал с дерева в десять футов высотой. Рип быстро сел в кресло связиста и тоже удивился при виде этой странной картины, но сразу спросил:

— Где же мы?

— Ты же сам сказал, что это должен быть Большой Ожог!

— Но… — Рип медленно покачал головой, как бы отгоняя от себя то, что видел, — Большой Ожог, — это голые скалы. Я видел снимки…

— Только внешний периметр, — поправил Дэйн, решивший для себя эту задачу. — Мы же находимся там, где уже давно никто не был. Великий Дух Космоса, что же здесь произошло?

У Рипа было достаточно специальных знаний, чтобы ответить на этот вопрос. Он вновь подошел к пульту управления и нажал одну из кнопок. Каюту мгновенно наполнил громкий гул. Дэйн знал, что это означает, и объяснений Рипа не потребовалось.

— Так вот оно что! Тут вся местность крайне радиоактивна.

Глава 14

ОСОБОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Этот гул, а также шкала счетчика радиоактивности предупреждали, что они так же надежно защищены и отрезаны от внешнего изобилия, как если смотрели на все это с поверхности Саргола или Марса. Выход наружу из‑под действия защитных экранов “Королевы” в эту прекрасную зеленую страну означал бы для них такую же верную смерть, как если бы снаружи с ракетами наготове