class="p1">Думаю, именно так тут все и устроено. То, что было потеряно, находится, а годы печали и уныния раскручиваются в обратную сторону. Некоторым, как мне и моей семье, достаются десятилетия, другим – всего лишь час или несколько мгновений, но всегда достаточно для того, чтобы то, что случилось, было отменено или то, что осталось невысказанным, удалось наконец произнести.

– А потом? – спросила Церера.

Дэвид лишь сокрушенно развел руками.

Церера пристально посмотрела на него. Даже за то короткое время, что они не виделись, волосы у него стали реже и белее, а тонкие морщинки вокруг глаз и рта – глубже. В его песочных часах уже утекали последние песчинки, но он не выказывал ни малейшего страха. Дэвид воссоединился со своей женой, и они вместе наблюдали, как растет их сын. Скоро они вместе двинутся дальше, оставив потерю позади. Но сначала Дэвид сделает все, что в его силах, чтобы этот странный, постоянно меняющийся мир оставался если и не безопасным, то, по крайней мере, хорошо защищенным. Чтобы фейри и всему тому, что они представляли собой в худшем своем проявлении – хищничеству, господству сильных над бессильными и вере в то, что одна раса может быть выше другой по причине цвета кожи или происхождения, – не было позволено властвовать здесь.

Местность изменилась. Они выехали на широкую дорогу, на которой оказались втроем среди множества других путников, затерявшись среди повозок, всадников и пешеходов. Над полями – непахаными или заросшими – стелился дым, а целые участки леса были вырублены, оставив после себя лишь гниющие пни. Отвратительная вонь, напомнившая Церере о городах ее детства с их загрязненным угольным дымом и фабричными трубами воздухом, заглушала все остальные запахи, и она заметила, что ручей на обочине дороги, наверняка некогда чистый, теперь загажен грязно-желтой пеной. Церера сомневалась, чтобы хоть что-то могло выжить в такой воде, и вновь подумала о самом первом существе, с которым столкнулась в этих краях – приветливом и хлопотливом Духе Ручья. В такой грязи он сразу растерял бы всю свою жизнерадостность.

Они достигли гребня холма. К югу под ним возвышалась цитадель, высокий за́мок посреди которой напоминал центр мишени – его рядами окружали концентрические кольца стен, где в каждой секции располагались свои собственные сады, конюшни, жилые дома, лавки и ремесленные мастерские, причем по мере удаления от замка районы-спутники становились все более густонаселенными. К северу от него располагался огромный рудник с открытым карьером, где из плавильных печей и труб валили дым и гарь, а земля была изрыта каналами и бассейнами для сточных вод. Полоска леса в сочетании с холмистой местностью надежно скрывала происходящее там от обитателей замка. Лесник был явно потрясен увиденным, хотя Церера подумала, что его наверняка больше беспокоило существование цитадели, чем шахты, пусть даже первая, на ее взгляд, была довольно симпатичной. Дэвид, похоже, тоже был ошеломлен.

– Ну конечно, – произнес Лесник. – Что еще мог тут устроить Балвейн?

Церера спросила его, что он имеет в виду, но ответил ей Дэвид:

– Балвейн построил свой город на месте старого замка – того самого, из которого некогда тайно правил Скрюченный Человек. Когда мы видели этот замок в последний раз, он лежал в руинах, но на его месте уже выросла новая крепость.

– Зачем зря пропадать хорошим камням? – заметил Лесник, прежде чем добавить: – Или плохим.

Позади них взревели трубы, и хриплые голоса приказали всем убраться с дороги. Приближались две группы всадников – каждая со своими знаками отличия, но обе одинаково нетерпеливые и грубые по отношению к своим попутчикам на дороге, – хлеща запряженных в телеги лошадей, чтобы заставить их сойти на обочину, и расталкивая женщин и детей по сторонам своими лошадьми. За ними следовала пара бронированных карет, занавески на которых были задернуты, чтобы скрыть сидящих внутри от завистливых взглядов простых людей, а также чтобы защитить пассажиров от вида толпы – и, скорей всего, и от ее запахов тоже, поскольку даже Церера не могла не признать, что от кое-кого из тех, кто их окружал, откровенно попахивало. С другой стороны, она уже и сама почти два дня не слезала с седла, так что не была уверена, что ее безоговорочно примут в приличном обществе, пока она не примет ванну и не переоденется.

Церера, Дэвид и Лесник пропустили кареты, за которыми проследовали еще несколько верховых, прежде чем двинуться дальше. Спускаясь по склону, они увидели еще больше всадников и карет, приближавшихся к замку с севера и востока.

– Этот Балвейн, видать, весьма популярная личность, – заметил Дэвид.

– Похоже, созвали совет местных олигархов, – сказал Лесник.

– Из-за фейри? – спросила Церера.

– Властелин, который позволяет старым врагам красть младенцев, долго не продержится у власти, если только не предпримет что-нибудь в связи с этим. Что нам только на руку, поскольку означает, что не придется тратить силы на то, чтобы убедить Балвейна и его приспешников действовать.

Навстречу им на холм с трудом поднималась небольшая группа грязных шахтеров, одежда и лица которых почернели от угольной пыли. Некоторые из них были людьми, но большинство – гномами, и оба этих вида смешивались между собой без всякой иерархии или деления на своих и чужих, хотя маршевую песню никто не насвистывал – все были для этого слишком измучены. Церера заметила, что Дэвид всматривается в лица гномов, наверняка надеясь отыскать среди них тех, кого он некогда знал, но ни один из них не был ему знаком, и на его внимание они отреагировали довольно враждебно.

– Ну, чё уставился? – бросил ему один из гномов. С конца его шляпы свисал колокольчик, но он был помят и не звенел – разве что тускло позвякивал.

– Я ищу друзей, – ответил Дэвид.

– Ты не найдешь здесь друзей. Братьев, если у тебя в легких достаточно угольной пыли, но только не друзей.

– Если ты ищешь работу, – добавил другой гном, – в шахте всегда найдется местечко и для тебя. У нас сегодня уже трое погибших, так что если вы все найметесь, то сравняете счет.

– Но я бы не рекомендовал этого делать, – сказал первый гном, настрой которого при виде Цереры несколько смягчился. – Если поставишь свой знак в контракте, то уже его не сотрешь. Это плохая жизнь, которая приводит к еще более худшей смерти.

– Тогда зачем же это делать? – спросила Церера.

Гном огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не подслушивает, но едва он собрался продолжить, как один из шахтеров-людей предостерегающе положил руку ему на спину и осведомился:

– Вы направляетесь к его светлости, насколько я