проявился только сейчас? Почему не раньше? И какие последствия все это будет иметь?

Люсифер, зашедший в ванную следом за мной, казалось, точно знал, что я имела в виду, потому что с серьезным выражением лица объяснил:

– Я читал, что дар проявляется у потомка Богини или Дьявола в течение разного времени. Все зависит от того, сколько времени пройдет, прежде чем умерший предок пересечет границу царства мертвых.

Он сглотнул. Что ж, по крайней мере он все еще мог смотреть мне прямо в глаза. Вероятно, его бездонная тьма ослабляла мой сияющий свет, и тот его не слепил.

– И что дальше? – слабо спросила я. Внезапно все происходящее стало для меня настолько невыносимым, что ноги мои подкосились. Люсифер успел поймать меня прежде, чем я упала на пол.

Я – новая Королева Света. О Богиня!

– Ты унаследовала нечто более могущественное, нежели ты сама, – мягко сказал Люсифер, поддерживая меня. – Тем не менее, Тара, ты все еще тот же человек, каким была и раньше. Только ты решишь, как тебе теперь поступить – но поверь, какой бы путь ты ни выбрала, я тебя поддержу. Я ведь знаю, какое это бремя.

Я хотела возразить, что понятия не имею, что мне теперь делать и как поступать – но лишь кивнула головой. Люсифер был прав. Он был единственным, кто понимал меня сейчас и действительно мог мне помочь, – ведь ему тоже пришлось бороться со своим сверхъестественным наследием.

Я еще не принимала, но уже понимала свою новую ситуацию. Это был первый шаг в верном направлении.

И теперь, как ни удивительно мне было становиться новой Властительницей Света, как ни сопротивлялась я своему наследию, не в моих силах было изменить то, что произошло. Я не могла отменить ни смерть Леандера, ни кончину матери. Однако я могла взять в руки свое будущее. Я не очень знала, что мне делать дальше, – но, по крайней мере, понимала, каков должен быть первый шаг.

И этот первый шаг мне придется сделать без помощи и присутствия Люсифера.

Глава 27

Было странно ловить на себе все эти озадаченные взгляды, когда я шла по темным коридорам Черного замка. Я размеренно шагала с высоко поднятой головой, расправив плечи и глядя вдаль – хотя на самом деле мне хотелось, крича, бежать по коридорам прочь из этого мрачного замка, стены которого, казалось, сдвигались и угрожали раздавить меня.

В комнате Люсифера после выхода из ванной я осталась всего на несколько минут, лежа в его объятиях и объясняя ему, что я задумала. В это же время я начала играть новую роль, призрак гордой и неприступной женщины; так мне будет легче скрывать свои чувства. Надев на себя эту тщательно выработанную маску равнодушия, высокомерия и холодного гнева, я теперь отправлялась в Тонду.

Проходя коридорами Черного замка, я лишь краем глаза замечала испуганные и благоговейные взгляды слуг, горничных и солдат Фрейи – но, не обращая на них внимания, дошла до винтовой лестницы и спустилась по ней в главный зал.

Я не была готова к увиденному, но сразу же спрятала свое потрясение за маской.

Маской моей матери.

Зал был полон захваченных в плен трансакийских солдат. Прикованные друг к другу, с кляпами во рту, сидели они на холодном каменном полу; их лица искажали гримасы гнева и ненависти. У них не было серьезных ран, лишь по несколько царапин. Тяжело раненные пленники вместе с лунарийскими и сатандрийскими солдатами находились в лазарете, где им оказывали необходимую помощь.

Я взглянула на солдат, большинство из которых были мужчинами, и внезапно увидела среди них человека с ледниково-голубыми глазами. Мариус уставился на меня со смесью изумления, ненависти и гнева. Его взгляд застыл где-то в районе моего носа. Конечно, я ведь теперь слепила его! Мне придется привыкать к тому, что никто, кроме Люсифера, больше никогда не сможет посмотреть мне в глаза.

Мариус… Значит, он выжил. Мне хотелось надеяться, что Фрейя бросит его в темницу и никогда больше не позволит ему увидеть дневной свет. Чтоб он там сгнил!

Сохраняя невозмутимое выражение лица, я лишь бросила на Мариуса короткий презрительный взгляд – и испытала удовлетворение, когда он ответил на него не без страха в глазах.

Пока я пробивалась к выходу сквозь толпу связанных солдат, те отчаянно пытались цепляться за край юбки, которую мне принесла горничная. Какое жалкое зрелище! В другое время я бы, возможно, даже пожалела этих несчастных.

Мне не хотелось больше обращать внимание на Мариуса, но я услышала, как он вздохнул с облегчением, стоило мне пройти мимо – и тут же остановилась. На губах моих заиграла едва заметная жестокая улыбка. Наклонившись, я положила руку ему на плечо. Мариус поморщился.

– Судьба – предательница, – прошептала я ему на ухо, прежде чем дерзко вздернуть подбородок и выйти на улицу.

Я обнаружила Аннабель в стойлах Черного замка. Должно быть, наших лошадей вернули сюда после битвы. Без лишних слов я села в седло и поехала в лес, не обращая внимания на взгляды окружающих. Оказавшись в лесу, я тут же погнала Аннабель галопом.

По дороге я никого не встретила, даже Астру и Леннокса. Надо полагать, они все еще помогали в лазарете или выражали соболезнования жителям Сатандры, потерявшим в битве близких. Именно так поступлю и я, когда доберусь до Тонды. Я буду помогать где смогу, а горе свое похороню. Таков был мой план.

А еще я буду рядом со своей сестрой, помогая ей справляться с ее новообретенным титулом королевы.

Королевы! Меня передернуло.

Я всегда предполагала, что новой королевой Лунарии станет Тесса, исходя из того, что именно она унаследует дар матери. Но теперь именно я была наследницей дара, и поэтому именно я имела ничуть не меньшее право на престол, нежели моя сестра.

Я израсходовала за последнюю ночь все запасы слез, но мне все еще хотелось бесноваться и орать от досады. Хотя в лесу меня никто не мог видеть, я огромным усилием воли заставила себя не выходить из роли. Роль эта станет для меня теперь не только упражнением, но и прибежищем. Никому не будет отныне позволено увидеть мою печаль, мое отчаяние, мое невежество. Все это останется спрятанным под маской сильной женщины. Она поможет мне скрывать свои чувства и от себя самой.

Будь сильной. Так сказал мне Леандер. Возможно, он имел в виду, что я не должна позволить своему горю сожрать меня изнутри?

Я сделаю для этого все, что в моих силах. Ради брата. Ради его памяти.

Поэтому я пока отогнала от себя мысль, что мне предстоит стать новой королевой Лунарии, и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы ничего не чувствовать. Мне наверняка удастся найти какое-нибудь решение. Как-нибудь да будет…

Я добралась до Тонды в полдень. Солнце стояло высоко в небе, и было куда жарче, чем в последнее время. На небе не висело ни облачка. Похоже, хорошая погода решила всласть надо мной поиздеваться. К моему настроению куда лучше подошла бы гроза с градом и молниями, поджигающими деревья.

Передо мною лежала столица Лунарии. Над Тондой стояла тяжелая тишина – не затишье перед бурей, а горестное безмолвие. Чистые пастельные фасады плотно пристроенных друг к другу симпатичных домиков задрапировали черной тканью. Улицы были пусты, занавески во всех домиках задернуты. Народ оплакивал своих погибших.

Мы победили, но в столице не чувствовалось победных настроений. Вероятно, все уже знали, что наряду с сотнями обычных солдат погибла и королева вместе с наследником престола. Те, кто не сидел дома, оплакивая навеки ушедших близких, наверняка помогали в лазарете.

Чувство вины охватило меня. Я была новой королевой Лунарии – и должна была бы находиться здесь, заботиться о стране и своих подданных. Вместо этого я забилась в темный угол и бросила остальных – пусть, дескать, сами справляются с собственным горем.

Я чуть не сложилась пополам под бременем этих мыслей – и на этот раз задвинуть их на задворки сознания оказалось