– Думаю, всe верно, – сказал Роман, прикрывая глаза от солнца, чтобы получше рассмотреть здание. – К несчастью.

– Мне кажется, будто я слышу, как внутри кричат призраки детей! – содрогнувшись, выпалила Приянка. – Неужели Руби так любит кататься на роликах, что ради этого будет готова проехать через несколько штатов, рискуя быть пойманной правительством. И все только, чтобы немного развлечься.

Роллердром «Риверсайд-Ринк» находился на окраине города, на улице, которой еще не коснулась та живительная сила, действие которой мы наблюдали в других местах. Финансирования и рабочих рук, похоже, хватило только на городской центр.

Мы припарковались напротив, за закрытым «Макдоналдсом», и перекусили едой из торговых автоматов на игровой площадке – когда-то яркой и красочной, а теперь выгоревшей и полинявшей. Роман настоял, чтобы мы сначала проследили за зданием, отмечая, когда кто-то приходит или уходит. Пока что ничего. Никого.

– Не думаю, что она там, – проговорила я, выбрасывая обертку от M amp;M´s в переполненный мусорный бак. На нее тут же спикировал рой мух. – Думаю, здесь уже лет десять никто не появлялся.

На светящемся названии катка не хватало половины букв – то ли отвалились сами, то ли кому-то они очень понадобились. Парковка пустовала, разметка на ней выцвела. Окна, как и у всех домов в округе, были заколочены и разрисованы надписями, запрещающими вход.

– Что ж, мы-то здесь. По крайней мере, узнаем, почему это место ее заинтересовало, – откликнулась Приянка. – Готовы?

Роман проверил, заряжен ли пистолет, и кивнул.

Роллердром был закрыт – на главной двери даже висела цепь. Однако черный ход почему-то оказался не заперт.

– Заявляю для протокола: мне это не нравится, – сообщила Приянка.

– У нас нет протокола, – прошептал Роман.

Она выразительно посмотрела на него. Парень ответил таким же взглядом.

– Мне пойти первой? – предложила я.

Мы прижимались спиной к кирпичной стене, а перед нами возвышались груды мусора, которые тянулись от мусорных контейнеров. От них исходил такой отвратительный запах, что я подняла воротник рубашки прикрыть нос и рот.

Мы вошли внутрь. Роман водил пистолетом из стороны в сторону, осматривая помещение, где когда-то находилась кухня роллердрома. Всю бытовую технику успели разобрать, остался только гриль. О прошлом напоминал лишь засохший ломтик оранжевого сыра на полу. Мы двинулись в глубь здания, и свет, проникавший снаружи, потускнел. Я вытащила фонарик из заднего кармана джинсов и включила его.

Роман ступил на главную площадку роллердрома, но тут же повернулся к нам, прикрыв рукой рот.

– Не… – заговорил он, когда я подошла ближе.

Слишком поздно – я тоже почуяла этот запах. Отвратительный сладковатый запах гниющей еды смешивался с вонью нечистот, которую ни с чем не спутать, и… с чем-то еще. Здесь пахло смертью.

Я с ужасом наблюдала, как узкий луч фонарика очерчивает по площадке круг за кругом. Ровно уложенные коньки. И снова мусорные кучи, а еще несколько ведер, разбросанных вокруг.

Тело.

Спиной к нам на боку лежала девочка, свернувшись клубком и подтянув колени к груди. Длинная темная коса тянулась по полу у нее за спиной, кончик волос был скрыт обрывком какой-то упаковки. Клетчатая рубашка, темно-красная с черным. Девочка не двигалась.

Она не дышала.

Я замедлила шаг.

Остановилась.

Руби.

Фонарик выскользнул у меня из рук, ударившись о твердый пол. Кровь зашумела в ушах, и я испугалась, что меня сейчас разорвет на части.

Чьи-то руки схватили меня за плечи, Приянка повернула меня к себе, она что-то говорила, но я словно оглохла. Я высвободилась, я не могла оторвать глаз от той страшной картины, глядя на то, как Роман мрачно обходит девушку и садится на корточки рядом с ней.

Пальцы Приянки больно впились мне в руку, она тоже напряженно следила за ним, пока парень не посмотрел на нас, покачав головой.

Я не поверила ему, вырвалась из хватки Приянки, дыхание, запертое в груди, обжигало. Мне достаточно было одного взгляда на то, что осталось от лица.

Не она.

Она была слишком юной. Руки и ноги, связанные стяжками, слишком тонкими. Издали ее легко было принять за Руби, но вблизи…

Я заставила себя не отворачиваться. Я продолжала смотреть на девочку, которую бросили одну в этом темном месте.

– Боже, это же совсем ребенок. Сколько ей может быть? Лет двенадцать?… – глухо проговорила Приянка. – Что она здесь делала?

Роман медленно встал, поднял фонарик, который, покатившись по полу, остановился у ног девочки. Свет еще раз прочертил по площадке круг, на этот раз выискивая следы в грязи и пыли. Я заметила цепочку маленьких следов, потом ее пересекла еще одна и еще.

Здесь побывал не один человек и не два – десятки. Некоторые следы казались меньше моей ладони.

– Что бы тут ни происходило, – сказал Роман, – она была не одна. И пришла сюда не по доброй воле.

– Я хочу уйти, – выдохнула Приянка. Ее голос звучал испуганно и устало. Воздух касался моей кожи, словно чье-то пропитанное сыростью дыхание, но она потирала руки, словно они онемели от холода. – Прямо сейчас.

– Нет, – возразила я. – Мы не можем оставить ее здесь.

Взгляд Романа, обращенный ко мне, смягчился.

– Мы этого не сделаем. Напротив есть телефон-автомат, мы позвоним в полицию Батон-Руж. Они должны это увидеть – что бы это ни было.

– Я не… – Не хочу доверять им заботу о ней.

Вот к чему все пришло, и это страшно мучило меня. Я не доверяю им. Я не доверяю ФБР или Круз, или кому-то из ее круга. Я доверяю только нам.

– Понимаю, – откликнулся Роман. – Мне это тоже не нравится. Но она заслуживает, чтобы ее опознали и вернули родителям, которые похоронят ее по-человечески. А этого мы не можем ей дать.

У меня запершило в горле.

– Согласна? – мягко спросил он.

Я молча кивнула.

«Запомни это», – подумала я. Теперь это была моя зона ответственности. Но этого было недостаточно.

– Дай мне сотовый, – попросила я Приянку.

Вопросительно глядя на меня, она протянула мне телефон. Камера была слабой, и снимок не сможет передать все страшные детали того, что нам довелось увидеть. Но важно было просто запечатлеть это место, это мгновение, чтобы его увидели все.

Если я собираюсь рассказать правдивую историю, не упустив ни одной детали, мне нужно начинать фиксировать происходящее.

Я переключилась на фронтальную камеру. Мое лицо выделялось на темном фоне.

– Сегодня… – начала я и сделала паузу, считая дни. – Семнадцатое августа. Примерно четыре часа дня. Место действия – роллердром «Риверсайд-Ринк», рядом с Батон-Руж. – Я снова переключила камеру, обошла площадку по кругу, снимая доказательства того, что здесь держали детей. – Мы обнаружили это место, идя по следу тех, кто на самом деле виновен в теракте в Пенсильванском университете. Похоже, детей – предположительно «пси» – удерживали здесь насильно. Скорее всего, их похитили и куда-то везли.