Вспомните, слышали ли вы от человека высказывания о смерти, убийстве или избавлении от невыносимой боли? Может, вы видели, как он выбегает на оживленную улицу или «случайно» прихватывает горсть таблеток. Если да, то сообщите в полицию и психотерапевту из отделения срочной медицинской помощи: он решит, стоит ли помещать больного в клинику. Не переживайте, если человек станет обвинять вас в том, что вы украли его свободу и обеспечили ему постоянные кошмары. Делайте то, что надо, и позаботьтесь, чтобы он мог злиться на вас еще не один день.

Если случилось что-то плохое, не зацикливайтесь на поиске виновных. Помните, что с тяжелыми душевными заболеваниями жить крайне трудно, и цените многочисленные попытки — ваши и других людей — помочь человеку. Некоторые считают, что самоубийство — это проявление трусости или неудачных действий со стороны любящих людей. Если использовать медицинский термин, то те, кто так считает, — безмозглые идиоты. Нельзя говорить о неудачах, если ты продолжаешь любить и заботиться о безнадежно больном человеке, который утратил значимую часть своей личности. Нельзя говорить о трусости, когда человек отважно борется с болезнью — хотя бы тем, что каждый день встает с постели. И продолжает делать это, пока у него не иссякают силы.

Не верьте в то, что лечение принесет решение, если все прочие признаки указывают на обратное. Обеспечьте себе возможность самостоятельно принимать решения о целесообразности дальнейшего лечения и предоставьте себе моральное право вызывать полицию в случае несогласия лечиться.

Вам может показаться, что вы попали в ловушку немыслимой загадки. Но ведь в жизни некоторые вещи невозможны, а многие загадки нельзя разрешить. И тем не менее чувство беспомощности не должно мешать вам делать все необходимое, чтобы помогать и искать ответы — даже если они окажутся не теми, на что вы изначально рассчитывали.

Диагноз на скорую руку

Вот чего вы хотите, но не имеете:

■ Умение запугать людей, на которых не действуют доводы рассудка, так, чтобы они сделали все необходимое.

■ Возможность сделать так, чтобы лечение дало результаты, даже если больные неохотно на него соглашаются.

■ Отсутствие страха перед тем, что может произойти, если человек не получит должной помощи.

■ Доверие больного — даже после того, как вы скажете ему вещи, которых он не желает слышать.

Вот к чему вы можете стремиться и чего достичь:

■ Довериться собственной оценке тех решений, которые больной принимает относительно своего лечения.

■ Убеждать его в принятии верного решения без лишних эмоций и негативного настроя.

■ Поручить полиции и врачам отделения скорой помощи при необходимости принимать решения.

Вот как это можно сделать:

■ Поговорите с человеком и выясните, не желает ли он умереть, опустить руки, убить, принимать лекарства или наказать кого-то.

■ Объясните человеку разницу между тем, для чего ему нужно лечение, и тем, что лечение должно сделать для него.

■ Найдите данные о прошлых курсах лечения, чтобы понять, даст ли нынешняя терапия что-то новое.

■ Предупреждайте о том, что депрессия порождает мысли о бесполезности лечения.

■ Передайте ответственность специально обученным людям, если считаете, что человек может причинить кому-то вред.

Ваш сценарий

Вот что следует говорить, когда страдающий человек отказывается лечиться:

Дорогой, несчастный [родственник/партнер/парень на перилах моста Золотые Ворота]!

Мне больно видеть, как ты [страдаешь/пьешь/целыми днями спишь]. Хотелось бы, чтобы ты получил [помощь/лекарство/лечение/по заднице/хорошее обращение], но я знаю, что этого не будет. Однако существуют виды терапии, которые [помогут/не помогут/не повредят], и я считаю, что, взвесив соотношение их пользы и риска, ты [сможешь/не сможешь] их попробовать. Я всегда буду уважать тот факт, что ты страдаешь этой [синоним к «серьезной дряни»], но не стану [ничего больше говорить/ставить под сомнение твою способность принимать здравые решения/вызывать полицию], если ты не захочешь обращаться, за помощью.

* * *

Если вы ставите знак равенства между лечением и исцелением, то вас ждет шок и уныние, когда ваши надежды не оправдаются. Если же вы соберете максимум информации о врачах, о вариантах лечения, их плюсах и минусах, то терапия принесет вам больше пользы, и когда она исчерпает себя, вы сумеете справляться с проблемами самостоятельно.

Открою вам правду: найти идеального врача почти невозможно. Лично я считаю, что при выборе доктора нужно обращать внимание на два важнейших качества: чувство юмора и (возможно, это покажется вам невероятным) смирение.

Если вы готовы смириться с неконтролируемой природой жизни и человеческих страданий, то ваш врач должен сделать то же самое. Но некоторые доктора с большими учеными степенями слишком высокомерны и не в состоянии понять: порой в жизни мы всего лишь обычные мальчики для битья.

У меня две гарвардские степени, любящая семья и работа, на которой я могу позволить себе каждый день обзывать людей глупцами. Но жизнь моя далеко не всегда была такой сахарной. Когда мне исполнилось сорок, умер мой отец, который долгие годы страдал деменцией (я в то время учился в школе, а потом в колледже, где постоянно боролся, чтобы не отставать от других студентов). А ведь многие годы отец был для нашей семьи надежной опорой.

Сначала деменция отца, потом — травма, которая положила конец музыкальной карьере матери: так брак моих родителей из идеального превратился, скажем так, в неприятный.

Теперь я понимаю: им ничто не помогло бы, хотя помочь пытались многие люди, включая меня и сестру (проблемные семьи нередко толкают людей выбирать стезю психотерапии). Долгие годы я искал подходящие слова или озарение свыше, которые позволили бы облегчить их боль. Наконец, когда я осознал, что ничего не могу сделать, я научился ценить то, чего моим родителям удалось достичь.

В процессе всех этих конфликтов мой отец никогда не терял самообладания, а моя мать, несмотря на разочарования и злость, не пыталась оставить семью. В своем несчастье они не забывали о самом главном, поэтому мое уважение к ним безгранично, равно как и мое понимание несправедливости жизни.

Эта книга не будет законченной, пока я не проясню еще кое-что. Обычно я говорю это своим пациентам: как и все остальные, я склонен к глупым мечтаниям, у меня полно эмоциональных и поведенческих недостатков. Например, мне нравится принимать язвительный и снисходительный тон в беседе с вами и с пациентами, поскольку я горжусь тем, что порой выдаю поистине чудеса глупости. Как и все прочие люди, я обречен на страдания, но горжусь этим.