примирения я встаю и неловко обнимаю его одной рукой.

– Спасибо, что пришел, – хрипло говорю я. – Я это очень ценю.

– Ну конечно. – Нам обоим неловко, так как мы уже сто лет не обнимались. Но это уже какой-то прогресс. – Если тебе что-то понадобится, я на связи. Тебя тоже касается, Эр Джей. – Папа надевает куртку. – Все, оставлю вас в покое. Если что придет в голову, звоните. Увидимся на День благодарения. – Он останавливается в дверях. – Ах да, и вы едете с нами отдыхать на праздниках. Мишель не собирается принимать отказ.

Закатываю глаза. Ну разумеется, в обмен на все это он заманит нас на чертовы рождественские каникулы.

– Ага, хорошо, – со стоном говорю я. – Но что б ты знал, это шантаж.

– Передайте ей, чтобы не сильно раскатывала губу на совместный педикюр, – встревает Эр Джей. – И чур, нам отдельную комнату.

Папа удовлетворенно кивает.

– Договорились. На связи.

Нам всем сейчас непросто. Мы – куча одиночек, пытающихся научиться жить вместе. Слепить что-то новое из обрывков и осколков былой жизни. Чувствую, драмы еще будет немало, но, пожалуй, пора перестать бежать от неизбежного. Мы теперь семья. Что бы там ни случилось.

– Вот так дела. – Эр Джей вместе со своим завтраком перемещается к кофейному столику, чтобы сесть рядом со мной на диван. – Как думаешь, что случилось?

– Без понятия. Может, он прав. Не захотели привлекать к себе негативное внимание?

– Ой, что-то я сомневаюсь.

Как по заказу, в дверь тихо стучат. Эр Джей тут же вскакивает, чтобы открыть.

– Привет. Фенн тут?

Кейси.

У меня сердце останавливается при звуке ее голоса.

Я тоже подскакиваю на ноги и выглядываю из-за плеча Эр Джея. Она смущенно улыбается мне. Вчера она писала и спрашивала о новостях, так что, полагаю, Слоан сказала ей о моем визите в полицию. Потребовалось невероятное количество сил, чтобы не позвонить ей, не поплакаться ей в плечо и не послушать ее заверения, что все будет хорошо.

Не стал этого делать, потому что мне давно пора перестать втягивать Кейси Тресскотт в мои проблемы. Она не заслуживает этой неопределенности, всего этого беспокойства. Когда я сказал, что должен уйти, я был абсолютно серьезен. Я уже столько урона нанес ее жизни, столько кусочков отломал от ее невинности. Жить не смогу, если опять причиню ей боль.

И тем не менее вот она, стоит на моем пороге и смотрит на меня обеспокоенными голубыми глазами.

– Можем мы поговорить наедине? – спрашивает она.

Эр Джей вопросительно смотрит на меня, дожидается моего легкого кивка и пропускает ее в комнату.

– Без проблем.

И он испаряется, тихо прикрыв за собой дверь.

Внезапно я прихожу в ужас, стоя с ней в одной комнате. Мне стыдно за все, что я с ней сделал, да и мои собственные раны еще не зажили. Между нами столько всего произошло, но в то же время мы словно стали друг другу чужими. Два человека, забывших, как разговаривать между собой.

Она разглаживает свою фиолетовую оверсайз толстовку, которую так любит носить с черными легинсами. Один из моих любимых ее нарядов. Милый и простой, так идеально подходящий именно Кейси.

– Я знаю, ты, наверное, не хочешь меня видеть, но мне показалось, это стоит сказать лично.

– Почему ты не в школе?

Она пожимает плечами.

– Ответ на этот вопрос тоже связан с тем, что я пришла тебе сказать.

– Ладно, – неловко говорю я.

Сев на край кровати, я кивком приглашаю ее присоединиться. Как-то грубо говорить по душам над останками недоеденного сэндвича с яйцом и сосиской.

– Я только вернулась из полицейского участка.

Тут же смотрю ей в глаза.

– Что? Почему?

– Детектив, который вел мое дело, Карийо? Такой, с ужасной стрижкой и родинкой на лбу?

У меня вырывается смешок.

– Да, знаю, о ком ты.

– Так вот, он позвонил сегодня рано утром и попросил нас с папой подъехать в участок. Так что мы приехали, поговорили с Карийо и начальником полиции, не помню, как его зовут. Задавали кучу вопросов про тебя и про Гейба на выпускном.

– Да, я догадывался, что так будет. И что ты им сказала?

– То же самое, что и в прошлый раз. Мы проговорили, что я помню и чего я не помню. Я рассказала им, что вспомнила, как предлагала кого-то подвезти и что на том человеке, возможно, был розовый, но они как-то отмахнулись.

Грудь сдавливает от злости. Эти гады что, умрут, если отнесутся к делу серьезно? Девушка чуть не погибла, черт возьми.

Заметив мое раздражение, Кейси кивает.

– Знаю, поверь. Они, считай, бесполезные. Короче, потом они перечислили выдвинутые тебе обвинения и сказали, что хотят обсудить с нами дальнейшие действия.

Резко выпрямляюсь. Только теперь до меня доходит, к чему она ведет.

– Я им сказала, что как по мне, так ты рискнул собой, чтобы спасти меня той ночью, – продолжает Кейси, подтверждая мои подозрения. – Что ты там еще сделал или не сделал, не имеет значения. Ты не топил мою машину. Ты не знал наверняка, что значил тот пиджак, у тебя была всего лишь теория. Я сказала, что ты совершил ошибку, но ты не преступник. И что я никогда не стану давать показания против тебя.

– Черт возьми, Кейси.

Не в силах сидеть спокойно, я спрыгиваю с кровати, запустив руки в волосы.

– Я же смирился с последствиями того, что натворил, – с досадой говорю я ей. – Меня не надо защищать.

– Помнишь, что ты сказал мне в прошлом месяце после вечеринки? Когда утащил меня оттуда, как дикарь? – Она наклоняет голову набок. – Ты сказал, что всегда будешь рядом, чтобы спасти меня. Так вот, Фенн, это работает в обе стороны. Я защитила тебя так же, как ты всегда пытался защитить меня.

Плюхаюсь обратно рядом с ней.

– Не надо было этого делать.

– А я вот не согласна, – отвечает она с легким намеком на улыбку. – Я так понимаю, ты уже в курсе? Что с тебя сняли все обвинения?

– Да, адвокат звонил перед тем, как ты пришла. Я свободен.

Она довольно кивает.

– Прекрасно. Хорошо. Значит, с этим покончили. Итак, какую новость хочешь услышать первой, хорошую или плохую?

– Чего?

– Хорошую или плохую? Выбирай.

– Хорошую, – инстинктивно отвечаю я. Плохих новостей у меня в этом году было столько, что еще на целую жизнь вперед хватит.

– Хорошая новость: папа признает, что ты спас мне жизнь, и разрешает нам снова встречаться. То есть романтически встречаться. Не просто дружить.

Мое сердце перестает биться.

– Что? – Я не понимаю, о чем она говорит.