дева! Нас, которые здесь, на своей земле, страдают от американцев, хотят послать на их землю, чтобы мы там страдали еще больше!

А о коллективном договоре чиновник не сказал ни слова. Как будто шестьдесят дней, сбивая до крови ноги, мы шли просто так, ради того, чтобы посидеть на зеленой лужайке в парке Восемнадцатого Марта!

Женщины, наши жены, плакали. Мужчины молчали. А что нам было говорить! Перед нами не было врагов. Враги были там, на рудниках. Но перед нами не было и друзей.

Господа из правительства были очень милостивы. Они приказали отвезти нас обратно в Нуэво-Роситу на поезде — в вагонах для скота.

Вы можете себе представить, сеньор, как встретили нас хозяева компании. Они открыто смеялись над нами. Если бы только смеялись, это было бы еще полбеды. Они мстили нам. И так жестоко мстили, как могут делать только наши «добрые» соседи. Это я вам точно говорю, сеньор.

Из тысячи человек, о которых говорил чиновник, они едва-едва приняли восемьсот. Но как приняли! Прежде всего они заставили этих людей подписать бумагу об отказе от всяких требований к компании. Они выбрали из забастовщиков самых квалифицированных — электриков, механиков — и сделали их простыми чернорабочими. Заставили по десять часов в день катать тяжелые тачки с углем под землей, где не хватает воздуха и жара тридцать градусов. А остальных забастовщиков просто прогнали из Нуэво-Роситы. «Вон из нашего города!» — заявили американские хозяева. Хотя город-то наш, мексиканский. Многие не хотели уходить. Тогда в их домах выключали свет, воду и присылали полицейских.

Мы уходили из своего города. Но вы не думайте, сеньор, что власть хозяев американской компании над нами после этого кончилась. Ничего подобного. Хозяева нашей компании разослали своим дружкам и подручным «черные списки». В них наши фамилии. Власть компании «Американ смелтинг» так велика в нашем штате Коауила, что даже в Монклове, на мексиканских государственных предприятиях «Альтос Орнос»[40], нас не принимали на работу.

Придешь, спросишь:

— Сеньор, я знаю, что у вас есть работа.

— Ты откуда?

— Из Нуэво-Роситы.

— Фамилия!

— Фуэнтес моя фамилия!

Сеньор вынет из стола список, найдет твою фамилию и, разводя руками, скажет:

— Не могу принять!

Точно так же и в городе Матаморосе, где контрактуют на сезонные работы в США:

— Откуда?

— Из Нуэво-Роситы.

Вербовщик поглядит в список и скажет:

— Проваливай!.. Следующий!

Мы привыкли к этому. Мы уходим и не задаем вопросов. Но жить нужно. И кормить детей мы обязаны. Многие двинулись подальше от Нуэво-Роситы, в другие штаты: Мичоакан, Нуэво-Леон. Некоторые ушли в деревню работать пастухами.

Но не подумайте, сеньор, что мы жалеем, что вступили когда-то в неравную борьбу с хозяевами. Пусть мы страдаем, но мы же показали пример нашим детям. Они знают, как боролись их отцы, и они уже не будут такими рабами, какими мы были прежде. Свобода, сеньор, не дается человеку сразу. Она приходит к нему понемножку, капля по капле. Человек начинает верить в свои силы, и его уже не сломить.

Вот и вся моя история, сеньор. Спасибо вам за монету. Пусть бог сделает вам добро. И за то, что вы меня выслушали, тоже спасибо. Когда откроешь душу человеку, всегда становится легче. Буэнас ночес, сеньор![41]

МОКРЫЕ СПИНЫ[42]

Граница Соединенных Штатов с Мексикой не похожа на границы других государств. Ее охраняют только с одной стороны — с американской.

На границе особенно оживленно, когда в Соединенных Штатах начинается уборка урожая. Безработные батраки Мексики — брасеро — приходят сюда в надежде переправиться на ту сторону, в Штаты. Пограничные города Нуэво-Ларедо, Матаморос, Хуарес превращаются в пристанище этих людей, в место деятельности всякого рода мошенников, продающих батракам поддельные пропуска на право проезда в США.

В Нуэво-Ларедо я попал как раз в это бойкое время. Моя гостиница находилась в самом центре города, на Соколо — квадратной площади со сквером посредине. Обычно в этих скверах по воскресеньям и четвергам играет духовой оркестр, собираются жители города. Пожилые люди садятся на скамейки, а молодежь прогуливается парами по асфальтированной дорожке.

Сегодня, хоть и четверг, на сквере не слышно музыки, не видно фланирующих пар. Все скамейки заняты брасеро. Одни, уткнувшись в колени, дремлют. Другие, собравшись в кружок, обсуждают новости.

С трудом я нашел место на скамейке. Рядом какой-то брасеро, сидевший на земле по-турецки, вертел в руках бумажку, спрашивая всех:

— Ну, скажите мне, сеньоры! Поддельный это пропуск или нет?

Пропуск переходил из рук в руки. Двое считали его поддельным, потому что печать плохо видна. Один утверждал, что такого не может быть — ведь столько денег за него взяли!

— Что ты волнуешься? — успокаивал владельца бумажки пожилой мексиканец в широкополой шляпе. — Сегодня ночью мы будем испытывать судьбу вообще без всякой бумажки.

— Но я же деньги заплатил, сеньоры!

— В следующий раз умнее будешь! — громко крикнул кто-то.

— Если у тебя деньги были, на кой черт ты прешься в Штаты? — опять говорил пожилой мексиканец. — Или, может, ты Рокфеллером захотел стать?

Вокруг послышался смех. Он немножко скрасил грустные лица собравшихся здесь людей.

Я разговорился с сидящими вокруг. Оказалось, что они не в первый раз отправляются в Штаты.

Всем этим людям не хватает работы на своей земле. «Дайте работу!» — просят они на каждом перекрестке и, отчаявшись, приходят сюда, в Нуэво-Ларедо. Они приходят, конечно, с надеждой, хотя надежда часто остается только надеждой.

Ни о каком пропуске большинство брасеро не могут и мечтать. Если пусто в кармане, кто тебе даст пропуск? Они не могут купить даже поддельный пропуск, который стоит дешевле. Ночью, собравшись группами по десять–двадцать человек, брасеро подкрадываются к берегу пограничной реки Рио-Гранде и вплавь пытаются перебраться на другую сторону.

Конечно, не все переплывают реку. И не потому, что брасеро плохо плавают. Ночью по реке с огненными прожекторами мчатся американские сторожевые катера. Кто-нибудь с катера может «случайно» выстрелить, а бывает и так, что катер промчится близко и «случайно» заденет винтом. Да мало ли что могут сделать полицейские, которым поручено охранять Рио-Гранде.

Но представим, что брасеро переплыл Рио-Гранде и вступил на запретный берег. Это совсем не значит, что его надежда осуществилась. В кустах могут сидеть полицейские. Удар резиновой дубинки обрушивается на голову брасеро так же неожиданно, как гром с ясного неба. Свалившегося с ног брасеро бросят в воду — и плыви по течению. Захлебнешься — туда тебе и дорога. Кто такой брасеро? Бродяга беспаспортный. За таких никто не