– В будущем тебе лучше называть меня А-Жань.

Сун Цютун была застигнута врасплох этой просьбой. Ей было страшно называть самого Тасянь-цзюня так фамильярно, поэтому она растерянно пролепетала:

– Любезный супруг, но… Боюсь, это…

Голос Мо Жаня резко стал свирепым:

– Если не послушаешься, я сброшу тебя с горы!

– А-Жань, А-Жань! – торопливо исправилась Сун Цютун. – Я была неправа, А-Жань.

Мо Жань ничего не ответил, продолжая в полном молчании идти дальше.

Тени на земле так и оставались лишь тенями.

В будущем он ясными глазами взглянет на все это и поймет, что так и есть, все правда: одни лишь тени, и только.

Все – ненастоящее. Призраки, миражи, грезы.

Все, чем он обладал, было лишь иллюзией.

И все в конечном итоге оказалось тщетно.

– Ши Мэй.

– Да?

Идущий рядом с ним повернул голову на зов. Где-то в вышине шелестели листьями кроны деревьев, и лунный свет заливал это лицо несравненной красоты.

– А-Жань, в чем дело?

– Ты… ты не устал идти? – Мо Жань бросил короткий взгляд на идущих впереди Чу Ваньнина с Сюэ Мэном и тихо добавил: – Если устал, давай я тебя понесу.

Не успел Ши Мэй ответить, как Чу Ваньнин обернулся и, окинув Мо Жаня ледяным взором, поинтересовался:

– Ши Минцзин что, сломал ногу, раз ему требуется, чтобы ты показал свою удаль и понес его на себе?

– Учитель, А-Жань просто шутит, – торопливо вклинился Ши Мэй. – Пожалуйста, не сердитесь.

– Что за глупости! Для гнева нет совершенно никаких причин, – сказал Чу Ваньнин, нахмурившийся так, что его брови превратились в две вертикальные палочки над полыхающими огнем глазами, а потом раздраженно взмахнул рукавами и отвернулся, продолжив путь как ни в чем не бывало.

– Кажется, учитель недоволен…

– Ты же знаешь его, – прошептал Мо Жань на ухо Ши Мэю. – Сердце у этого холодного, бесчувственного человека размером с кончик иглы, раз он не позволяет братьям-соученикам проявлять заботу по отношению друг к другу.

Затем он сморщил нос и, еще больше понизив голос, сказал в заключение:

– Невероятно раздражает.

Спереди вдруг донесся суровый голос Чу Ваньнина:

– Мо Вэйюй, еще слово – и я сброшу тебя со скалы!

Мо Жань захлопнул рот, делая вид, что послушался, но украдкой скосил на Ши Мэя смеющиеся глаза и одними губами прошептал:

– Видишь, я был прав!

Часть восьмая

Вожделенное сплетение ветвей

Глава 37

Этот достопочтенный увидел божество

Застыло озеро в объятьях ледяных

Высоких гор, что в жизнь не перейти.

Холодный свет прольет луна в снегах седых,

Край света ждет тебя в конце пути.

Рукой, затянутой в перчатку из оленьей кожи, Сюэ Мэн стряхнул снег с высокой каменной таблички и зачитал вслух надпись, выполненную алыми иероглифами.

– Учитель, мы на месте! – радостно воскликнул он, обернувшись.

На пике Сюйин круглый год шел снег. Настало то время года, когда луна висела высоко-высоко в небе, озаряя замерзшее озеро холодным, безжизненным светом. Стылый морозный воздух, казалось, неподвижно висел между деревьями, и все это место выглядело промерзшим насквозь, пустым и заброшенным. Заледеневшее, но не покрытое снегом озеро Цзиньчэн смотрелось поистине великолепно: на его блестящей поверхности, тянувшейся как будто до самого горизонта, рассыпанными стеклянными бусинами отражались десятки тысяч звезд Млечного Пути. Ступая по льду этого озера, можно было подумать, будто и впрямь дошел до самого края света, утопающего в белоснежной искрящейся пелене.

Они дошли до берега и встали у самой кромки гладкого, как зеркало, льда, источавшего слабое сияние невероятной красоты. Отсюда к самой середине озера была проложена узкая каменная тропа. В стороне от тропы возвышалась каменная стела, сверху донизу покрытая инеем, который застыл на ней причудливыми узорами. На стеле, выполненные древним стилем чжуаньшу, глубоко в камне были выбиты всего четыре крупных иероглифа: «Эта дорога чрезвычайно трудна». Даже спустя тысячи лет алые надписи все еще легко читались, словно кто-то постоянно подкрашивал их красным лаком.

Чу Ваньнин остановился у начала каменной тропы и сказал:

– Лишь один человек за раз может пойти на озеро Цзиньчэн за мечом. Кто из вас пойдет первым?

– Учитель, я пойду! – тотчас вызвался Сюэ Мэн.

Чу Ваньнин взглянул на него и на минуту задумался, после чего покачал головой:

– Ты склонен к опрометчивым поступкам. Меня это тревожит.

Стоящий рядом Ши Мэй улыбнулся и сказал:

– Учитель, давайте я пойду первым. Скорее всего, я не смогу растопить этот лед, но попробовать стоит…

Одинокая фигура Ши Мэя медленно двинулась по узкой, на одного человека, каменной тропе, пока наконец не остановилась в центре безбрежного озера.

Там он, следуя традиции, сгустил духовную силу в руках, а потом наклонился и прижал ладони к поверхности льда. Его спутники, стоявшие на берегу, издалека видели мерцающие белые всполохи духовной энергии Ши Мэя, которая потоком текла сквозь лед.

Мо Жань затаил дыхание и от волнения сжал ладони в кулаки.

Ши Мэй долго стоял посреди озера, пытаясь пробиться сквозь толщу льда, но она так и осталась целой. Горько улыбнувшись, Ши Мэй махнул рукой и вернулся, сказав Чу Ваньнину:

– Прошу прощения, учитель.

– Ничего страшного. Позанимаешься духовными практиками еще несколько лет, а потом попробуешь снова.

Мо Жань тихонько вздохнул. Почему-то он был разочарован гораздо сильнее этих двоих.

– Не расстраивайся, – успокаивающе произнес он, – еще будет возможность попробовать. В следующий раз я тоже пойду с тобой.

– Довольно утешительных речей, – оборвал его Чу Ваньнин. – Иди, теперь твоя очередь.

В прошлой жизни приходивший сюда за оружием Мо Жань еще был беззаботным юнцом, страстно желающим заполучить меч божественной силы. Сейчас же он просто пришел забрать свое оружие, прекрасно зная, что ожидает его впереди. Мо Жань больше не ощущал ни волнения, ни предвкушения, но в его душе теплилась радость, какую обычно чувствуют, ожидая воссоединения со старым другом.

Пройдя по каменной тропе и оказавшись на середине озера, Мо Жань опустился на колени, наклонился, касаясь льда ладонями, и закрыл глаза.

Его модао[42], длинный меч без ножен…

Свирепый, источающий зло клинок, что всегда сопровождал Мо Жаня, увидел вместе с ним край небес и вдоволь вкусил человеческой крови.

Мо Жань открыл глаза и прошептал, обращаясь к ледяной поверхности озера:

– Я пришел, Бугуй[43].

Словно повинуясь зову предназначенного судьбой хозяина, подо льдом озера Цзиньчэн вдруг выросла огромная черная тень и, кружась, стала подниматься к поверхности, приобретая все более четкие очертания.

Внезапно лед толщиной в тысячи чи