На пятьдесят шестой день появилась третья Линия.

Лунный цикл? Похоже на то. Знаменитый математик выступил с утверждением, будто вывел уравнение, описывающее поведение орбитальной пары Земля-Луна то ли в шести, то ли в семи измерениях. Да кого это теперь волновало?

* * *

Когда первая Линия достигла Нью-Йорка, я находился в запаснике музея, разглядывая бабочек под стеклом. Из ниоткуда появились несколько линейных, быстро осмотрелись. Один из них взглянул на витрины с бабочками. Потом все они исчезли в своей многомерной манере.

* * *

Вот и все.

Не помню, кто первый предложил, чтобы мы все это записали, и какие привел для этого аргументы. Но я, как и большинство грамотных людей на Земле, добросовестно сел за стол и записал свой рассказ. Как понимаю, многие написали целые биографии – наверное, пытаясь крикнуть равнодушной вселенной: «Я был здесь!» Я же ограничился событиями от Первого Дня до настоящего времени.

Возможно, в далеком будущем кто-нибудь заглянет к нам на планету и прочитает все эти отчеты. Ага, а Луна, возможно, сделана из зеленых бабочек.

* * *

Как выяснилось, вопрос, который я задал в последний день своей армейской карьеры, оказался ключевым. Но тогда я не смог понять ответа.

Линейный никогда не говорил, что они выращивают каких-то существ на Плутоне.

Он сказал, что есть существа, которые растут на холодных планетах.

Прочесав Землю частым гребнем в течение года, линейные убрались столь же внезапно, как и появились.

А уходя, выключили свет.

В Нью-Йорке была ночь. Сообщения с дневной стороны планеты добрались до нас очень быстро, и я поднялся на крышу своего дома. Луна, которой полагалось находиться почти в полной фазе, оказалась бледным призраком, и вскоре от нее осталась только черная дыра в небе.

Кто-то из соседей принес на крышу маленький телевизор. Явно перепуганный астроном и смущенный ведущий новостей отсчитывали секунды. Когда обратный отсчет достиг нуля – минут на двадцать позднее событий у антиподов, – Марс начал тускнеть. И еще через тридцать секунд стал невидимым.

Он никогда не называл Плутон их холодной планетой-инкубатором…

Через полтора часа погас Юпитер, за ним Сатурн.

Когда в тот день в Америке взошло солнце, оно походило на брикет древесного угля. Кое-где на нем еще виднелись красные мерцающие вспышки, но вскоре прекратились и они. А когда часы и церковные колокола пробили полдень, Солнца не стало.

И пришло резкое похолодание.

Многое меняется. Это Яна Хейсе не удивляло. Но все же существуют некие константы, определяемые функцией и применением. Ян искал именно их и редко ошибался.

Детская площадка мало напоминала те, на которых он играл в детстве, но их строят, чтобы развлекать детей. Там всегда можно на чем-то покачаться, с чего-то скатиться, на что-то вскарабкаться. На этой вдобавок имелось многое другое. Часть площадки занимали густые заросли. Рядом – маленький бассейн-лягушатник. Стационарный аппарат с непринужденностью фокусника выбрасывал яркие до пестроты световые скульптуры, исчезавшие неизвестно куда с той же стремительностью, с какой они появлялись. И, конечно, животные: карликовые носороги и элегантные газели росточком не выше колена. Яну они казались неестественно ласковыми и непугаными.

Но больше всего на площадке было детей.

Ян любил детей.

Он сидел на деревянной парковой скамейке в тенечке рядом с рощицей и наблюдал за ними – за ребятишками любого цвета, роста и пола. Чернокожие напоминали ожившие лакричные леденцы, белые смахивали на кроликов, а коричневые были или курчавые, или с раскосыми глазами и прямыми черными волосами. Правда, некоторые когда-то были белыми, но успели настолько подрумяниться, что перещеголяли даже коричневых от рождения.

Ян сосредоточился на девочках. Когда-то, очень давно, он попытался иметь дело с мальчиками, но ничего не вышло.

Некоторое время он приглядывался к чернокожей девочке, пытаясь угадать ее возраст. Кажется, лет восемь или девять? Слишком маленькая. Другой, судя по юбочке, лет тринадцать. Возможно, получится, но он предпочитал немного младше – такие менее искушены и подозрительны.

Наконец он отыскал девочку, которая ему понравилась – смуглянка, но притом ослепительная блондинка. Лет десять? Возможно, одиннадцать. В любом случае, достаточно юная.

Он сосредоточился и проделал свой обычный фокус. Он сам не знал, в чем тут суть, но трюк обычно срабатывал. Как правило, достаточно непрерывно следовать за ней взглядом, не позволяя себе отвлекаться. И точно, через несколько минут она подняла голову, обернулась и встретилась с ним глазами. Контакт оказался коротким, около секунды, потом она стала играть дальше.

Он расслабился. Возможно, ничего особенного в этом нет. Он заметил, что когда взрослая женщина привлекала его настолько сильно, что он начинал на нее пялиться, она обычно отрывалась от своего занятия и ловила его взгляд. Удавалось такое практически всегда. Поговорив с другими мужчинами, он выяснил, что и для них это умение привычно. Женщины словно ощущали его взгляд. Правда, сами женщины называли это чушью или же привычкой воспринимать сигналы периферийным зрением у личностей с постоянной сексуальной настроенностью, всего лишь подсознательным наблюдением, проникающим в сознание. И никакой мистики или парапсихологии тут нет.

Возможно. Но как бы то ни было, такие зрительные контакты Яну очень удавались. Приглядываясь к девочкам, он несколько раз замечал, как некоторые из них почесывали сзади шею или поводили плечами. Быть может, в них развилась определенная парачувствительность, о которой они даже не подозревают.

Сейчас он просто наблюдал, сохраняя на лице улыбку, и всякий раз, поднимая голову и глядя на него – а так она поступала все чаще и чаще, – девочка видела приветливого, слегка седеющего мужчину со сломанным носом и мощными плечами. Руки у него тоже были сильные. Он держал их сцепленными на колене.

* * *

Девочка начала перемещаться к скамейке.

Стороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что она движется именно туда. Вероятно, она и сама этого не сознавала. По дороге она находила поводы постоять, покувыркаться, попрыгать на мягком резиновом мате или шугануть стайку крикливых гусей. Но конец ее пути находился рядом с ним на скамейке.

Он быстро огляделся. Как и прежде, на площадке почти не было взрослых – вернувшись, он этому удивился. Очевидно, новые методы социального кондиционирования уменьшили число насильников и разных чокнутых до такого уровня, что родители считали безопасным оставлять детей играть без присмотра. Немногие взрослые были увлечены разговорами, никто из них даже не пригляделся к нему, когда он появился на площадке.

Для Яна все складывалось к лучшему – отпадали лишние тревоги. Разумеется, у него имелись наготове правдоподобные объяснения, но к чему лишний раз раздражаться, отвечая на вопросы, которые зададут представители закона холостому мужчине средних лет, слоняющемуся по детским площадкам.