— Значит, тот, кто будет находиться в полой женской фигуре, окажется без защиты? — спросил мастер.

— Уловка либо сработает, либо нет, — ответил Макси.

Плотник понимающе кивнул и задал новый вопрос:

— Как долго он будет там прятаться?

— Сколько придется. Вы лучше скажите, сможете сделать или нет?

Старший плотник посмотрел на своих товарищей и кивнул.

— Сможем.

Затем на его лице отразилось сомнение.

— Что? — спросил Макси.

— Каким образом тот, кто будет прятаться внутри, доберется до замка, чтобы вылезти из укрытия?

Макси задумался. Затем его рот растянулся в белозубой улыбке.

— Привяжите к волосам женщины шелковую ленту и пропустите ее внутрь.

— Как же ее привязать? — удивился мастер.

На Макси нахлынули воспоминания о прошлом, об их с Ричардом путешествии из Индии в Китай на борту парусного судна.

— Вязание узлов предоставьте мне.

В полдень следующего дня к Плачущему генералу отправили парламентеров, заявивших:

— Мы присланы не для того, чтобы объявить о сдаче города, но чтобы преподнести прославленному генералу дар в знак признания его великой воинской доблести и искусства.

Двоих парламентеров оставили в качестве заложников, а третьего отправили обратно в город с четкими указаниями относительно того, как и куда должен быть доставлен «дар». Макси не удивился требованиям, согласно которым подарок следовало доставить с помпой, обставив его вручение торжественными церемониями.

В назначенный час Купидон во главе небольшой, но вполне представительной группы передал Плачущему генералу сундук, наполненный золотом и серебром, а также двух девушек. Как доложили потом Макси, на маньчжура в равной степени произвело впечатление и то и другое.

Макси почувствовал, как крышку сундука открыли, и понял, что маньчжур осматривает привалившее ему богатство. Затем он ощутил могучий удар, от которого у него заложило уши. Когда способность слышать постепенно вернулась, Макси сообразил, что Плачущий генерал проверил кинжалом или скорее даже копьем толстое днище сундука.

Затем крышка закрылась, и сундук подняли. Макси не мог определить, как долго его несли, но, когда сундук бросили на землю, его голова мотнулась вверх и вниз, отчего он едва не потерял сознание. После этого он мало что помнил. Две тонкие соломинки, которые Макси держал во рту, постепенно растворялись слюной, и он опасался, что без них он не сможет получать достаточно воздуха через две крохотные дырочки, просверленные над его головой. Кроме того, у него затекло тело, особенно мышцы левой руки, откинутой в сторону. А еще Макси страшно хотелось по малой нужде.

Он держался сколько мог, а потом, потянув шелковую ленту, привязанную к внутренней «собачке» замка, толкнул крышку потайного отделения, в котором прятался все это время. Несмотря на то что Макси был ослаблен долгим ожиданием и неподвижностью, крышку он открыл с удивительной легкостью. И главное, бесшумно, как и обещали плотники.

Роскошь помещения, в котором он оказался, — Макси рассудил, что это походный шатер Плачущего генерала, — поразила его. В свете догорающего светильника он увидел две ноги, торчащие с обитого шелком соломенного тюфяка. Видимо, где-то здесь должны были быть две тайпинские девушки. Макси надеялся, что маньчжур не причинил им вреда, но это было единственное, что он мог для них сделать, — надеяться.

Он нащупал нож в ножнах, укрепленных на щиколотке, и выбрался из большого резного сундука. Макси хотел закрыть крышку потайного отделения, но потом передумал. Первым делом нужно выяснить, кто находится в шатре, но сделать это оказалось сложно. Оставалось только предполагать. Предполагать, что девушки невредимы, предполагать, что маньчжурский генерал предпочитал заниматься сексом без присутствия посторонних. Вариантов слишком много, Макси понимал это.

Маньчжурский генерал увидел, как из сундука поднимается белокожий призрак, и улыбнулся. Серебро, золото, мертвые девки, а теперь еще и фань куэй, которого можно убить. До чего удачный день!

На постели генерала в объятиях друг друга лежали две мертвые девушки. Его любимая игра: «Покажи мне свою киску, а потом я убью тебя» — сегодня определенно удалась.

А потом призрак вытащил нож.

Макси развернулся и посмотрел на две ноги, свисающие с устланного тюфяком возвышения, служившего постелью. Ногти на ногах были отполированы до блеска. В следующий момент Макси упал на пол, а над его распластавшимся телом просвистел маньчжурский нож.

Маньчжур вскочил и открыл было рот, чтобы позвать стражу, но не успел издать ни звука. Кулак Макси врезался ему в лицо и сломал нос. Слезящийся, вываливающийся из глазницы глаз сразу же перестал быть самой безобразной частью его лица.

Из ножен, прикрепленных к кушаку генерала, Макси выхватил маньчжурский церемониальный меч и, как только слезящийся глаз генерала открылся, занес искривленное лезвие. Мужчина повернул к нему голову и улыбнулся.

Удар, нанесенный Макси, разрубил эту улыбку пополам, и жизнь генерала выпорхнула из его раскрывшегося черепа подобно канарейке, которую наконец выпустили на волю.

Макси стоял не шевелясь и вскоре услышал то, чего ждал, — крики и звуки ружейной пальбы. Все делалось именно так, как он приказал. Скорчившись в три погибели в широких складках шатра, он слышал, как внутрь вбежали охранники и обнаружили бездыханное тело генерала.

Как и надеялся Макси, известие о гибели генерала породило смятение в рядах маньчжуров, и, пока они не очухались, он торопливо убрался восвояси.

Ричард не удержался от улыбки. Жилье в его новых четырехэтажных многоквартирных домах раскупалось быстрее, чем он успевал их строить, а строились они с невероятной быстротой. Строительные леса росли, словно по волшебству, крестьяне, подобно муравьям, взбирались по бамбуковым лестницам, подтаскивая каменщикам, плотникам и стекольщикам, работавшим наверху, тонны строительных материалов. И все они, все китайские рабочие, теперь чуть ли не дрались за возможность трудиться на заморских дьяволов. В Иностранном сеттльменте проживало уже почти семьдесят тысяч китайцев, и еще больше ожидало возможности поселиться там. Сейчас, вспоминая, как он едва не потерял все нажитое из-за того, что не мог найти рабочих, Ричард смеялся. Такой проблемы, как нехватка рабочих рук, больше не существовало.

Он почувствовал, что кто-то дергает его за рукав и, подняв глаза, увидел обезображенное лицо Лили. Ушные отверстия — все, что осталось от отрезанных маньчжурами ушей, — были старательно прикрыты волосами, но отсутствие носа — черную дыру посередине лица — замаскировать было невозможно. Женщина указала на металлический термос, который держала в руке. Ричард кивнул. Она налила в прозрачную фарфоровую чашку черного, пахнущего мускусом чая, накрыла ее таким же блюдцем и протянула Ричарду. Мизинец 1 Лили прикоснулся к коже его руки, и она смущенно улыбнулась.