– Если он не совершил того, в чем его обвиняют, то в тюрьме ему оставаться недолго, – сказал Декер.

Райли с вызовом посмотрела на него:

– Вы же коп! Вам ли не знать, что в тюрьму постоянно сажают и ни в чем не повинных людей?

– Не сажают, если можно доказать, что преступление совершил кто-то другой, – возразил Амос. – Если такой человек найдется, то вскоре Бэрон вновь окажется дома.

– И как же мы это сделаем?

– С тех пор, как попали сюда, мы только этим и занимаемся, – заверила Джеймисон. – И у нас уже есть кое-какие подвижки.

– Есть у Бэрона алиби на время хотя бы одного из убийств? – осведомился Декер.

– Я уже говорила с ним на эту тему. Честно говоря, нет. Как вы уже говорили, в некоторых случаях трудно установить точное время убийства. А Джон бо́льшую часть времени торчит у себя дома совершенно один – разве что раз в неделю на пару часов в бар выбирается.

Амос кивнул:

– Хорошо, тогда попробуем зайти с другой стороны, чтобы снять с него обвинения.

– Так вы тоже думаете, что он никого не убивал? – с надеждой спросила Райли.

Не обращая внимания на этот вопрос, Декер продолжал:

– Вы мне в прошлый раз рассказывали, что бизнес в здешних краях стал понемногу оживать.

– Верно.

– И также сообщили, что кое-кто использует выплаты по страхованию жизни, чтобы вложиться в перестройку старых кварталов или открыть свое дело.

– Тоже верно. Ну и что с того?

– Не можете припомнить, кто конкретно из ваших друзей погиб от передозировки наркотиков, имея на руках полис?

Тут его перебила Джеймисон:

– Но, Декер, ты же сам сказал, что страховые компании расследовали некоторые такие смерти в Бэронвилле и не нашли в них ничего подозрительного!

– Отвечайте на вопрос, Синди, – настаивал Амос.

– Ну не знаю… Погодите минуточку. – Она ненадолго задумалась. – Кит Друз, к примеру. Именно поэтому его мать открыла собственную пекарню в городе. Помню, она говорила мне, что это был единственный положительный момент в смерти Кита.

– Он давно сидел на наркотиках?

– Нет.

– Что же тогда произошло? Как же он ухитрился промахнуться с дозой?

– После какой-то травмы ему прописали перкоцет, потом викодин. А дальше он подсел на «окси». С того момента все повалилось под откос. Умер он от передоза героина. Тот, от кого он его получил, судя по всему, смешал его с фентанилом. Кит наверняка просто не представлял, что себе вкалывает. Погиб практически мгновенно, как я слышала.

– Сколько ему было лет на момент смерти?

– Меньше, чем мне.

– Выгодоприобретателем по полису была его мать. Сколько она получила?

– Достаточно, чтобы открыть магазин-пекарню. Она полностью перестроила весь первый этаж в старом здании и купила абсолютно новое оборудование, прямо с завода. А это целая куча денег.

– А сама она употребляла? – спросил Декер.

– Вообще-то да. Много лет, пока наконец не слезла. Но к чему это вы, черт побери, клоните? – возмутилась Райли.

– От передозировки в этом городе погибла уже уйма людей. И я выяснил, что очень у многих из них были полисы страхования жизни. Такой полис всегда предусматривает выгодоприобретателя – человека, которому вручается страховое возмещение в случае вашей смерти и которого назначаете вы сами. И вы никогда не застрахуетесь на крупную сумму, пока не пройдете медицинский осмотр и не предъявите убедительные доказательства того, что предоставленные вами сведения полностью соответствуют действительности. При этом даже могут проверить, не привлекались ли вы к уголовной или административной ответственности, добраться до ваших медицинских карт или потребовать прохождения осмотра у психиатра.

– А как же они обходят закон о врачебной тайне? По-моему, есть даже отдельный законодательный акт, запрещающий страховщикам получать у врачей такую информацию, – удивилась Джеймисон.

– Когда я работал в полиции Огайо, у меня тоже был полис страхования жизни, – отозвался Декер. – И мне пришлось добровольно дать им разрешение на такую проверку. Вообще-то большинство страховых компаний никогда не выпишет тебе полис, если ты сам не позволишь им покопаться в своих историях болезни. Найдут какие-то свидетельства, что ты сидишь на наркотиках, тем более незаконно, – всё, туши свет, твою жизнь вообще никто не застрахует.

Райли явно пребывала в замешательстве:

– Ничего не понимаю. Вы говорите, что если вы наркоман, то никогда не получите полис страхования жизни?

– По-моему, это правильно. С какой это стати кто-то должен платить за чью-то смерть от передоза?

– Так что…

– Так что откуда кто-то мог с большой долей вероятности предположить, что застрахованные люди в скором времени станут наркоманами и умрут от передозировки? – закончил за нее Декер.

За ужином их было четверо. Хотя должно было быть пятеро.

Но пятый с недавних пор покоился в шести футах под землей.

Джеймисон сидела рядом с Зоей.

Декер сидел рядом с Эмбер.

Расположились все за небольшим овальным столом в центре кухни.

– Как дела в школе, Зоя? – спросила Джеймисон.

– Нормально, – отозвалась та, больше размазывая еду по тарелке, чем отправляя ее в рот.

Эмбер здорово потеряла в весе, хоть и без того была довольно худенькой. Черты лица у нее заострились, глаза покраснели, а двигалась она так, будто и сама находилась под действием наркотиков.

– Мам, можно я пойду к себе? Животик болит.

– Конечно, зайчик, – отсутствующе отозвалась Эмбер. – Я тоже скоро к тебе поднимусь.

Зоя вскочила из-за стола и быстро убежала. Они услышали, как ее каблучки барабанят по ступенькам.

– Она так ничего и не поела, – с несчастным видом произнесла Эмбер.

– Да и ты тоже, сестренка, – заметила Алекс. – Все-таки нужно хоть как-то поддерживать силы.

Эмбер только отмахнулась:

– Да все со мной нормально. Просто нет аппетита.

Джеймисон быстро глянула на Декера, после чего отложила вилку.

– Что дальше собираешься делать?

Эмбер подняла взгляд от тарелки:

– В смысле?

– В смысле думаешь оставаться здесь или все же уедешь?

Эмбер недоверчиво поглядела на сестру:

– Так далеко не загадываю. Господи помилуй, еще даже недели не прошло, как Фрэнка не стало, Алекс!

– Знаю. Но не думаю, что тебя здесь что-либо держит. Ты могла бы переехать поближе к родным. Они тебе помогут.