– Тебе сон и не нужен – и так неплохо себя чувствуешь, – разозлившись, бросил стекляшки в угол Шнихт. – А эти твои видения…

– А эти мои видения мне нужны! Мне без них не обойтись!

– И ради них стоит себя убивать?

– Стоит! – грозно прикрикнула я.

Коротышка ещё сильнее нахмурился, поджал тонкие губы и фыркнул. Затем махнул рукой и поплёлся на кухню, неловко перебирая короткими ножками.

Я же только сейчас поняла, что сильно промокла, поэтому двинулась приводить себя в порядок. Как ни странно, пробудившая меня вода здесь ни при чём – просто я сильно вспотела, пока смотрела видения. Пойду в ванну.

Поднявшись с низкого рыжего дивана, на котором я провалялась несколько часов, поплелась в маленькую комнатку, что соседничает с кухней. В любимой полутьме Шнихта я часто натыкаюсь на столики, тумбы и стулья, пока иду своей дорогой. Голова соображает не очень-то и хорошо…

Как же тяжело просыпаться.

Ввалившись в ванную, я первым делом включила свет – тут же стало больно глазам. Пока я смогла их снова открыть, прошло не меньше минуты. Будь проклята сонливость!

Чтобы не упасть, я крепко ухватилась пальцами за раковину. Старая, покрытая ржавыми разводами. Предыдущие хозяева дома не сильно-то заботились о состоянии санузла.

Поднимая тяжеленную голову, я встретилась глазами со своим отражением в зеркале. Надеюсь, этот незадобренный кусок стекла с амальгамой врёт, иначе выгляжу я просто ужасно…

Молодая девушка, на вид ей столько же, сколько и на самом деле: двадцать три года, семь месяцев и пять дней. Гладкая ровная кожа – моя гордость; курносый нос, пухлые губы – мечта безмозглых самцов, ярко-зелёные глаза, довольно короткие и неинтересные ресницы и рыжие волосы до плеч. Последние сейчас, правда, всклокочены так, что похожи на гриву льва.

Вид прямо как у ведьмы! Хоть на костёр веди!

Но самое, пожалуй, примечательное в моём лице – это татуировка под правым глазом. Похожа на трезубец с причудливыми кожистыми крыльями и скорпионьим хвостом. Размером всего-то с небольшую монету. Ради неё пришлось разыскивать Меланфия – профессионала в искусстве нанесения тату. С этой тонкой работой он справился отлично!

Отчего-то только все считают меня из-за неё наркоманкой. Это неправда, толпа олухов ошибается. Я – самый настоящий мистик.

Скинув с себя одежду, я зашла под душ и включила воду. Горячей в квартире Шнихта испокон веков не водится, так что приходится закаляться. Ничего, не впервой: сейчас это для меня не имеет особого значения. Даже если заболею, то дридж поставит меня на ноги за сутки. В его знании народной медицины я уверена.

Ледяная вода похожа на жидкую стужу. Настоящее блаженство для тех, кто никак не может проснуться! Мои волосы моментально намокли и облепили виски, шею и плечи. Я замотала головой, брызгая во все стороны. Просто как маленькая! Когда же ты будешь взрослеть, Саманта?

Вытершись старым розовым полотенцем, я убрала с лица влажные рыжие локоны и вышла в гостиную.

Там меня уже ждёт Шнихт, расставивший на небольшом столике скудный завтрак. На меня голую он даже не посмотрел. Я же совершенно спокойно прошла комнату из конца в конец и нацепила халат. Стесняться дриджа глупо, потому что он просто не человек. Никто же не стесняется кошек или собак, пусть они хоть трижды мужчины.

Шнихт, в свою очередь, и не думет расценивать меня, как объект своих сексуальных фантазий. Для него я так же в этом плане привлекательна, как, например, рыба.

Так что живём мы с серым малышом без стеснений, комплексов и предрассудков.

Квартира принадлежит Шнихту. Я же бесстыже проживаю у него, не платя хозяину ничего. Думаю, он не в обиде, особенно если учесть, что порой снисхожу до уборки.

Он меня терпит, а что ему ещё остаётся?

Познакомились мы с дриджем две тысячи девятьсот двадцать шесть дней назад. От меня отказались родители, а сиротский дом пятнадцатилетнюю девушку, которая оказалась мистиком, не принял. Я пошла искать дом и работу и вскоре натолкнулась на лавку гончара Шнихта. Он изготавливал глиняную посуду по старинным народным методам, а меня взял к себе украшать её рисунками. Благодаря своей бессоннице, я могла оставаться в лавке на ночь и работать практически круглосуточно. Шнихту я так понравилась, что он взял меня к себе домой.

Но вот уже три года он не работает сам, посадив за гончарный круг подмастерьев. Спустя четыре месяца, я тоже забросила его лавку – занялась тем, чем и занимаются многие мистики: стала делать предсказания, наводить и снимать порчи, лечить больных и составлять гороскопы, которые я отсылаю в разные газеты за скромную плату.

Шнихт же меня и не думает прогонять.

Его дом мне очень нравится. В первую очередь планировка: из прихожей, похожей размерами на кладовку, попадаешь сразу в гостиную, из которой можно попасть в ванную, кухню и спальню хозяина дома. Мне приходится ютиться здесь на диване, благо сплю я не чаще двух раз в неделю.

Гостиная – святая святых этой квартиры – очень просторная, хоть и плотно обставлена мебелью. В центре стоит столик в окружении шести стульев, на нём располагается настольная лампа – любящие темноту дриджи не пользуются люстрами, предпочитая менее яркие лампы и торшеры.

Рядом стоит мой диван. Возле него – большой комод с моими личными вещами и, в особенности, косметикой. Тут же стоят и свечи, которыми мы нередко пользуемся, поскольку в этом районе города часто отключают свет…

В углу висит зеркало. Задабривая живущих в нём духов, я нарисовала в его углах особые символы. Рисовать пришлось свиной кровью, за неимением человеческой. Справа от зеркала пристроился шкаф с моей одеждой, на нём пылятся старые плакаты, которые я рисовала на выставки Шнихта.

По соседству со шкафом стоит письменный стол, заваленный недочитанными книгами, а также моими приспособлениями для разных ритуалов и предсказаний: маятники, листы бумаги и уголь, шёлковые нити, куски ткани, кусочки собачьего черепа, астрологические карты и прочее. Всё лежит в полнейшем беспорядке – как я люблю…

Тут же, в углу, стоит кресло-качалка, над которым висит тяжёлая крупная картина девушки, собирающей цветы. Рядом на стене висят кривые полки с книгами. Место для чтения оборудовано торшером – самым мощным источником света в комнате.

Неподалёку на полу валяется коробка, заполненная старыми газетами. Шнихт не читает книг, а вот прессу штудирует исправно, да ещё и берётся порой перечитывать некоторые статьи.

Над дверью, ведущей в прихожую, висят настенные часы. Сейчас ржавые стрелки показывают три часа и тридцать две минуты.

– Сейчас ночь или день? – уточнила я у дриджа.

Возящийся с чайником Шнихт лениво глянул на часы и ответил:

– Ночь…

Отлично.

Дальше, вокруг дверных проёмов ванной и кухни, нашли своё место гербарии, коллекционируемые хозяином этой берлоги. Самые разные цветы, доведённые до вида серых веников, медленно разлагаются под стеклом.