увидев эту жующую гору, я замер на месте, не в силах пошевелиться, и как завороженный наблюдал за бутербродом, исчезающим с заметной скоростью в утробе этой горы. Точно такая же связка ключей, которая была у меня в руках, находилась у охранника в районе… ну, пусть это будет пояс. И я мог бы поспорить на все деньги, находящиеся у меня на карте, что быстро он эту связку схватить точно не сможет.

И тут охранник увидел меня. Это было для него настолько неожиданно, что бутерброд выпал из одной руки, а фонарик из другой. Теперь фонарь, лежа на полу светил куда-то в стену и нас окружал полумрак, в котором разглядеть лица не представлялось возможным.

— А ну, стоять! — надо отдать толстяку должное, трусом он определенно не был. По его движениям, я понял, что он пытается выхватить пистолет, висящий у него на поясе. Это привело меня в чувство, и я рванул по коридору, пока он действительно не вытащил оружие. В данном случае охранник был в своем праве, и мне, чтобы остаться неузнанным пришлось бы его убить, но убивать просто ради убийства? Я же воин, а не маньяк. Тем более, что был прекрасный шанс уйти неузнанным.

На лестничный пролет я выбежал, едва успев затормозить. При этом зацепился за перила, и едва не упал. С трудом удержавшись, я даже не заметил, как роза, которую я в лацкан пиджака вставил, выпала куда-то на лестницу. Ее пропажу я заметил только дома, но мне и сейчас это кажется несущественной потерей. Из коридора раздавались шаги, словно за мной несется стадо разбуженных носорогов. Рассуждать о чем-то было некогда, и я, давясь от хохота, выскочил на улицу, заперев за собой дверь и понесся к своей машине. Уже через десять минут я был дома, все еще посмеиваясь над своим нелепым приключением.

Потянувшись, я взял с прикроватного столика новостной прибор и решил просмотреть новостную ленту. Практически вся она пестрела заголовками о том, что какой-то жуткий тип, вор и бандит и вообще гроза всех банков, музеев и галерей, а также частных коллекций, по прозвищу «Ночной мотылек» вернулся с «гастролей» по миру в славную столицу Российской империи город Новгород. Заинтересовавшись, что это за тип такой, который переплюнул кумиров молодежи, группу «Стальной пельмень», которая анонсировала свой тур по стране, начиная как раз со столицы, я открыл первую же статью в старейшей газете «Имперские новости».

«Ночной мотылек вернулся и снова начнет наводить ужас на владельцев дорогих и ценных вещей, а полицию заставлять кусать локти в бессильной ярости. Напоминаем нашим читателям, что еще никому не удалось увидеть лица этого лихого вора, а также узнать его связи. О том, что он снова в городе сообщил пресс-секретарь Центрального полицейского участка, после того, как охранник муниципалитета Андрей Резов застал знаменитого вора на месте преступления и пытался его обезвредить. Но, как это бывало уже не раз, мотылек ушел от охранника и, словно издеваясь над полицией города, оставил свой всем известный фирменный знак — бутон красной розы, который он всегда оставляет на месте своих преступлений. Нам же остается только гадать, как он проник в муниципалитет, и зачем он это сделал. Автор рискнет предположить, что таким образом Мотылек решил раздобыть схемы и планы необходимых ему городских строений, ведь главное архитектурное управление находится как раз на втором этаже здания муниципалитета, так же, как и его архив»

Я медленно отложил приемник и уставился в стену, кусая губу. Ничего себе я ночью повеселился. С размахом, так сказать. На подоконнике завозился Паразит, и я решил посмотреть, что он там делает, параллельно размышляя на тему: мне сейчас смеяться, или все-таки нет, потому что, в отличие от знаменитого вора, не соблюдал никаких мер предосторожности и меня вполне могут вычислить, если, конечно, захотят.

Паразит устраивал в своем гнезде очередные штаны. Я протянул руку, чтобы потрогать, но кошак на меня попытался зашипеть, потом, правда, узнал, и потрогать свой трофей дал, но все равно смотрел исподлобья, карауля каждое движение, а вдруг я захочу утащить его честно наворованное?

— Ты исчезаешь, иногда очень надолго, и я могу все твое добро перетаскать и даже штаны за это время новые сшить, — я постучал пальцем по его лобастой голове. В итоге, Паразит клацнул зубами, я едва успел одернуть руку. — Ну что ты за животное, а? Ни погладить, ни повоспитывать.

Стук в дверь заставил меня вздохнуть и пойти открывать. На пороге стоял Назар Борисович.

— Доброе утро, Константин Витальевич, позволено ли мне войти? — я посторонился, пропуская дворецкого в спальню. Как оказалось, он собственноручно притащил чистую одежду, которую прислуга забирала, вываливая все, что находилось в этот момент в карманах на стол. Это ужасно раздражало, но так уж было заведено в этом доме, и проще было приучить себя накануне освобождать карманы самому, чем пробовать переделать вымуштрованную прислугу.

— А чего это, Назар Борисович, ты сам принес все это? Обычно подобными вещами занимается довольно привлекательная девица? Ты, между прочим, лишил меня одной из привилегий хозяина — хлопать привлекательную прислугу по аппетитной попке. — Назар Борисович, слушая меня, тем временем весьма ловко раскладывал вещи по своим местам в гардеробе. Он делал это настолько ловко, что я невольно заподозрил его в том, что делал он подобное далеко не в первый раз.

— Мне очень жаль, Константин Витальевич, что лишил вас приятного времяпрепровождения, вот только прислуга отказывается заходить лишний раз в вашу комнату, и мне приходится все проделывать самому, включая уборку. — Сообщил дворецкий, оттряхивая мой новый школьный пиджак, прежде, чем повесить его в шкаф и закрыть дверь.

— Почему? Вроде бы я ни в каких безобразиях замечен не был. — Я невольно нахмурился. — Уж во всяком случае, тут же служаночку насильно не принуждал разделять мои сомнительные предпочтения в постели.

— Дело не в вас, Константин Витальевич, — Назар Борисович внимательно осмотрел меня. — Вы весьма привлекательный юноша, и не думаю, что для какой-то служанке стало бы настолько невыносимым разделить с вами постель, что она побежала бы в слезах жаловаться. Да и силу вы вряд ли успели бы применить, даже, если именно в этом заключается сомнительность ваших притязаний. — Я пока переводил его высокопарную речь на общечеловеческую чуть умом не тронулся. Это надо же так завернуть. Будь у меня такой слуга в моем мире, я бы его на переговоры с демонами посылал, чтоб этим тварям неповадно было. А дворецкий между тем продолжал, подойдя к окну и начиная гладить Паразита,