– А ты что расстраиваешься? Теперь не придется Крышкуот унитаза постоянно протирать. Мороки меньше.

– Светка, ты неисправимая, – немного успокоившись,прошептала я и положила трубку на место.

Не выдержав, я зашла в туалет, внимательно посмотрела накрышку и не смогла сдержать улыбки…

Сегодня особенно торжественный день, потому, что фильм, в которомя снялась, признан лучшим фильмом года, а я приехала на кинофестиваль для того,чтобы получить приз за лучшую женскую роль года. Я уже научилась не волноватьсяи вести себя перед камерой совершенно раскрепощенно, но сегодня другое дело.Сегодня я страшно волнуюсь… Все нынешние критики были единодушны в том, что нашфильм заслуживает самых лестных эпитетов. Всплеск обожания меня как актрисыдостиг просто небывалой высоты. Я стала эталоном красоты и женственности.

Светка просчитала мою карьеру на ход вперед и не один месяцвыжимала из проклятого режиссера все соки. Меня стали раскручивать с моегосамого первого дня на съемочной площадке. Признаться честно, это была не тольконеслыханная раскрутка, но и настоящий массовый психоз. Все газеты в один голосназывали меня самым оригинальным талантом, взошедшим в нашем кинематографе запоследние несколько лет.

Мы переехали со Светкой в новую роскошную квартиру, которуюСветка выбрала и обставила по своему смотрению. А еще… Еще мы решили отдатькассету и забыть, что было записано на той пленке.

Это решение к нам пришло в голову потому, что больше мы небоялись возврата к старой жизни, потому что у меня есть талант. А когда естьприродный талант, нечего бояться. Я открыла для себя, что могу отлично играть ивживаться в любой образ, и даже в тех эпизодах, когда я плакала, мне нетребовалось никакого глицерина. А плакала я по-настоящему… Я просто умелачувствовать так, как не умеют чувствовать другие…

Весть о том, что снятый фильм будет демонстрироваться нетолько в России, но и за рубежом, сильно меня взбодрила и натолкнула на мысль отом, что меня будут знать не только мои соотечественники, но и те, ктоэмигрировал из России много лет назад.

– Ты будешь мировой звездой, – шептала мне на ухоСветка, расчесывая по утрам мои волосы.

Я улыбалась и совершенно не собиралась с ней спорить. Апочему бы и нет? Чтобы добиться большого успеха, нужно очень сильно захотеть.

– Этот гребаный режиссер вряд ли сможет раскрушть тебяза границей, – махала рукой Светка и хмурила брови. – У него кишкатонка. Ну да ладно, мы сами с усами. Прорвемся. Может, какого ихнего импортногорежиссера охмурим и пошантажируем.

– Свет, ну не говори ерунды…

– А чего? Опыт имеется. У меня уже все ребра сростись.Можно по новой ломать.

Я смотрю на Светку, сидящую в инвалидной коляске, грустнымвзглядом, беру ее руку, крепко целую и чувствую, как на мои глаза набегаютслезы.

– А ну-ка не реви, тебе сегодня приз получать, –злится Светка и достает из кармана платок, – Ты сегодня у меня должна бытькоролевой бала! Ты должна выглядеть так, чтобы все мужики кончали в штаны.

– Свет, что говорят врачи? Ты никогда не будешь ходить?

– Никогда, – качает головой Светка и прячет отменя глаза, потому что в них тоже появляются слезы. А затем я смотрю наСветкину голову и обращаю внимание. на бигуди. Светка моментально улавливаетмой взгляд и говорит обиженным голосом:

– Ну что ты так на меня смотришь? Я тоже хочу бытькрасивой. Может, отхвачу себе какого-нибудь инвалида.

Мы громко смеемся и в четыре руки начинаем снимать Светкиныбигуди… А затем выпиваем по сто граммов виски для храбрости и смотримся взеркало.

Я встаю, поправляю свое вечернее платье и прохаживаюсь погримерной привычной походкой манекенщицы. Светка смотрит на меня восторженнымвзглядом и носится на своем инвалидном кресле за мной по пятам.

– Молодец, Анька! Молодец! Сделай их всех! Поставь ихвсех раком!

Я глубоко вздыхаю и иду в зал…

Овация была просто оглушительной. Как только в залепрозвучала моя фамилия, я стала медленно подниматься на сцену в сопровождениидвух хорошо накачанных мужчин, которые галантно поддерживали полы моегодорогущего, заказанного Светкой во Франции вечернего платья. Как только яподнялась на сцену, весь зал зааплодировал стоя. Стояли все… Все, кроме Светки,которая сидела в своей инвалидной коляске в самом заднем ряду, стараясь необращать внимание на те реплики, которые ей приходилось слышать на каждом шагу.«Послушай, а кто пустил сюда эту калеку?!», «Зачем приглашать инвалида вздоровое, нормальное общество?», «Кто дал ей билет?»

Получив приз, я взяла микрофон и любезно поблагодарила весьзал. Публика зааплодировала еще больше, а я стояла, смахивала слезы и не моглаповерить в то, что я стала кумиром, которого просто обожают его почитатели. Азатем на сцену поднялся режиссер. Он подарил мне роскошный букет и поцеловал вщеку. Я постаралась унять волнение и вновь подошла к микрофону.

Публика стихла и стала внимательно меня слушать, пытаясь непропустить ни единого слова.

– Вы знаете, своим успехом я обязана не только себе исвоему таланту. Я обязана ему одной замечательной женщине, моей лучшей подруге,которая поддерживала и помогала мне в трудную минуту. К сожалению, она не можетвыйти на эту сцену, потому что она не умеет ходить. Она приедет.

Секунду помолчав, я махнула рукой и громко крикнула:

– Светка, езжай сюда!!!

– Анька, ты что, чокнулась?! Я никуда не поеду! –послышалось из последнего ряда.

– Светка, езжай, твою мать!!! – вновь крикнула я исмахнула слезы. – Езжай, тебе говорят!

В следующую секунду зал дружно захлопал и принялсяскандировать:

– Света, езжай! Света, езжай!

Светка не выдержала и, разогнав инвалидную коляску, поехалак сцене. Двое мужчин подняли коляску на сцену, и Светка покатила прямо ко мне.Я бросилась к ней на шею и закидала ее цветами.

Светка покрутила пальцем у виска и растерянно прошептала:

– Если бы я знала, что ты такая сумасшедшая, я бывообще сюда не поехала.

Не успев договорить последнее слово, она громко разрыдаласьи, украдкой посмотрев в зал, прижала к себе цветы. Зал встал и дружнозааплодировал.

– Свет, это тебе аплодируют, – нервно сказала я иподняла ее руку вверх. – Это тебе! Это твои аплодисменты, Светка, твои! Тыих заслужила!

Светка плакала, слегка кланялась и нервно бубнила себе поднос: