В пределах этого пояса индивидуальные истребители получили свои сектора, которые они патрулировали до того, как включались основные прожектора вокруг отдельного маркерного луча. Как только службы обнаруживали бомбардировщик, включалось несколько прожекторов на западной периферии, и начинался его поиск. Однако обычно британцы, пересекая на полной скорости освещенную зону, уходили от этих прожекторов и оказывались в спасительной темноте до того, как истребители успевали сесть им на хвост. Истребителю было нелегко, даже когда какой-нибудь бомбардировщик передавался от одного прожектора к другому, оставаясь на свету несколько минут. Почти всегда противник шел встречным курсом, и приходилось разворачиваться, чтобы зайти ему в тыл. Поэтому приходилось вилять между лучами, чтобы не попасть в них самому и не ослепнуть на какое-то время.

Требовалась практика, и только опытные летчики могли сбивать врага. Это факт, что две трети ночных побед, одержанных в 1940–1941 годах, были на счету дальних истребителей вторжения над Англией. Многие молодые летчики, подавленные постоянными неудачами, теряли всякую уверенность.

– Господин майор, прошу перевести меня в дневные истребители!

– В чем дело?

– Я не вижу ночью.

Фальку в качестве командира NJG 1 часто приходилось выслушивать подобные слова. Но сегодня перед ним стоял не кто иной, как старший лейтенант Лент. Тот самый Лент, который год назад с тремя победами стал чемпионом Гельголандского сражения, а потом внес свою лепту в захват Форнебю в Норвегии. Что же случилось?

– Приходи в другой раз, Лент, – ответил ему командир. – Поговорим об этом через месяц.

Лент продолжал стараться, и вдруг удача ему улыбнулась: в конце концов со 102 ночными победами он был вторым после майора Шнауфера, пока не погиб в аварии в октябре 1944 года.

В середине 1941 года возрастающий успех ночной истребительной авиации стал известен и широкой публике. 3 июня в 2.40 сержант Калиновски и его радист, сержант Цвикль, сбили первый вражеский самолет над Берлином. Это был «шорт-стирлинг». А 28-го старший лейтенант Экхардт, адъютант II/NJG 1, тогда стоявшей в Штаде, в небе над Гамбургом с помощью прожекторов сбил один за другим четыре британских бомбардировщика. И к концу 1941 года генерал Каммхубер расширил свой пояс прожекторов от берега Северного моря прямо до Меца во Франции и стал готовиться удлинить его и далее.

Но дни перехватов под освещением были сочтены. Весной 1942 года Гитлер лично уничтожил всю так тщательно создававшуюся линию обороны одним приказом: «Все прожектора, включая находящиеся в учебных и экспериментальных полках, впредь передать в зенитную артиллерию».

Это значило, что фюрер поддался давлению своих гаулейтеров, которые требовали установки всех прожекторов непосредственно в их городах, находящихся под угрозой бомбежки, вместо того чтобы использовать их как защитный барьер на западной границе рейха. В такой ситуации ночная истребительная авиация была вынуждена все начинать сначала.

А ведь ночная тьма стала более проницаемой, чем была в начале войны.

В начале лета 1940 года командующий снабжением люфтваффе Удет уже продемонстрировал в Берлин – Шенефельде аппаратуру для управления истребителями, собранную из двух комплектов «Wtirzburg А». Новые «вюрцбурги» могли точно замерять не только направление и расстояние, но также и высоту самолета. Сейчас устройство следило за двумя машинами: одной управлял Удет, играя роль истребителя, а за штурвалом другого самолета находился Фальк, изображая бомбардировщика.

А на земле патентованный инженер Педерцани, отвечавший за разработку «Wtirzburg», переносил данные, поступавшие от каждого комплекта, на карту и инструктировал Удета в отношении курса перехвата. Генерал выполнял его указания и ничего более. И почти всякая попытка завершалась перехватом.

– Работает! – радостно воскликнул Удет после приземления вместе с Фальком. – Ребята, у вас, у ночных истребителей, – отличное будущее!

С этих пор успех или поражение уже не зависели целиком от одного лишь экипажа самолета, находящегося в воздухе. Теперь исход делился с новым коллегой – офицером наземного контроля, следившим за каждым движением самолета на своем экране. Своим вторым «глазом» он следил за вражеским бомбардировщиком с того момента, как он оказался в зоне действия истребителя. Летчики люфтваффе прозвали эту процедуру «Himmelbelt», и название прижилось.

Летом 1941 года генерал Каммхубер добавил к своему прожекторному поясу целую цепочку зон «Himmelbelt», чей радиус был настроен на диапазон действия «Wtirzburg». Первые зоны были размером около 22 миль, но в 1942 году вступил в строй гигантский «Wtirzburg» с диапазоном до 42 миль. Таковым его называли из-за огромного семиметрового отражателя. Станция «Himmelbelt» включала в себя следующую аппаратуру: установку «Freya» радиусом действия до 100 миль для получения раннего оповещения; установку «Wtirzburg» для засечки бомбардировщика; установку «Wtirzburg» для наведения истребителя; демонстрационное табло «Seeburg», на котором зелеными и красными точками проектировались соответствующие курсы полета двух самолетов.

Несмотря на такие затраты в техническом обеспечении и персонале, в одной зоне можно было контролировать только один истребитель.

«Вектор 260! Бандиты летят на встречном курсе, угол двенадцать, расстояние двадцать миль» – так бы на языке Королевских ВВС звучало то, что старший лейтенант Вернер Шульце спокойно говорил в свой микрофон.

Он был диспетчером на станции «Тигр», расположенной на северном голландском побережье возле Лееувардена, и обращался к командиру эскадрильи 6/NJG 2 старшему лейтенанту Людвигу Беккеру. Последний вместе со своим радистом был ветераном ночной истребительной авиации. Еще 16 октября 1940 года, когда никто не верил в возможности наземного контроля, с помощью одной лишь установки «Freya» и «AN» радиопеленгатора они засекли бомбардировщик и занесли на счет люфтваффе первый самолет, сбитый в ночном небе.

«Через тридцать секунд Рольф 180, – продолжал звучать голос диспетчера. Это была кодированная команда для поворота вправо на 180 градусов. Рольф означало вправо, Лиза – влево. – Давай!»

Зеленая и красная точки скользили рядом друг с другом. Беккер положил свой «Ju-88» в крутой правый поворот, в результате чего оказался на хвосте у бомбардировщика – если данные с земли точны. Он пытался пронзить тьму взглядом. Если бы у его машины был собственный радар! И тут в каких-то 100 метрах впереди слабые вспышки выхлопа выдали присутствие врага.

«Ату его! – проговорил Беккер в микрофон. – Атакую!» И секунды спустя прогрохотали его пулеметы и пушка.

Местечко Гильзе-Рийен, между Тилбургом и Бреда в Голландии, кишело, как муравейник. Здесь базировалась единственная в Германии группа ночных истребителей I/NJG 2 под командой капитана Гюльшофа. Наступил вечер 25 июня 1941 года, и полдюжины экипажей готовилось к вылету.

Командный пост этой боевой части был в постоянном контакте по телефону со службой радиоперехвата капитана Кюльмана. В ней были специально обученные радисты, подслушивавшие вражеские бомбардировщики с помощью радиостанций, настроенных на ту же самую длину волны. И вдруг одна из них ожила, наполняя эфир свистом и щелканьем, что говорило о том, что радисты на бомбардировщиках где-то в Англии включили свои радиостанции для проверки. А это могло значить только то, что самолеты вот-вот взлетят. Кюльман быстро передал эту новость ночным истребителям. Текст его информации гласил: «Примерно шестнадцать бомбардировщиков взлетают из Хемсуэлла и около двадцати четырех – из Уаддингтона».