Ух ты, как быстро они стали чужими людьми.

Тру почувствовала дурноту.

– Ты, наверное, шутишь?

– Нет. – Он пожал плечами. – Просто защищаю интересы семьи. Я бы сделал то же самое, даже будь мы женаты, так что прошу воздержаться от категоричных оценок.

– Но от нас-то с Уизи к чему защищаться? Это… это же абсурд!

Он нетерпеливо поджал губы.

– Именно поэтому ты никогда не станешь адвокатом. Это вовсе не абсурд. Кто угодно может отсудить у нас часть отцовского состояния.

– Но мы не «кто угодно». Мы всегда были добрыми соседями и друзьями. И нам не нужны ваши деньги.

– Да неужели? – Он цинично вскинул подбородок. – Когда мы обручились, ты была не прочь воспользоваться ими, чтобы отремонтировать Мейбенк-холл.

Тру покраснела.

– То было совсем другое дело. Мы жили здесь вместе, помнишь?

Слишком поздно. Слово не воробей. Дабз обвинил ее в том, что она некогда позарилась на его деньги.

– Я не охотница за богатенькими маменькиными сыночками, если ты это имеешь в виду. Ведь именно я отменила помолвку, если помнишь. – Тру резко встала из-за стола. – Я не стану унижаться, подписывая эти бумаги, придется тебе поверить мне на слово. Мы никогда не посягнем на капиталы твоего отца. Давай жить в мире, Дабз, – город у нас маленький.

Поднявшись вслед за ней, Дабз гневно швырнув бумаги на стол.

– Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. У тебя десять минут на то, чтобы их просмотреть и подписать. В противном случае я выйду во двор и скажу Уизи правду.

Тру почувствовала, как кровь прилила к лицу, в висках застучало.

– Ты перегибаешь палку. Это жестоко. Если я решу с ней поговорить, то выберу подходящий момент. И глядя на тебя сейчас, я отнюдь не уверена в том, что ей нужно знать о вашем родстве.

– Девять минут, – сухо объявил Дабз.

– Будь по-твоему. – Трясущимися руками Тру взяла бумаги и села за стол. – Не верится, что ты до этого дошел.

– Вот ручка.

Тру начала читать. Пестрящая терминами юридическая околесица. Осталось только надеяться, что за пафосными фразами не кроется какой-то подвох.

– Откуда мне знать, что ты не станешь меня шантажировать?

– Мне от тебя ничего не надо. Чарлстонские красотки проходу не дают. – Дабз сделал короткую паузу. – И в Нью-Йорке, кстати, тоже.

Тру словно перекрыли кислород.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Теперь тебе только и остается, что гадать, да? – Он окинул ее самодовольным взглядом.

Ублюдок. Вся эта работа по ночам, на которую он жаловался в эсэмэсках… Долгое молчание во время телефонных разговоров… Тру списывала это на его любовь к спортивным трансляциям.

– Что ж, в кои-то веки я совершила разумный поступок. Ты все-таки оказался прав: яблочко от яблони недалеко падает.

– Туше! – Дабз взглянул на свои элегантные часы и спокойно напомнил: – Шесть минут.

Еле сдерживая слезы, Тру принялась лихорадочно дочитывать документ.

– Прекрати, сестра! – раздался из коридора сердитый голос Уизи. – Пусть подавится своими бумагами.

Мгновением позже Тру заметила Уизи, стоявшую в дверях с бледным, перекошенным от гнева лицом. Она, верно, обогнула дом, оставила корзину с яйцами в сарае и зашла через главный вход.

– Проклятье! – процедил Дабз сквозь зубы.

– Уизи, солнышко… – начала Тру.

Но ту было уже не остановить. Указав на заднюю дверь, она выкрикнула:

– Убирайся из моего дома, Дабз Уэринг. Мне плевать, что в наших жилах течет одна кровь. Ты подонок и лицемер. Ты воспользовался моей сестрой в минуту горя и слабости. Катись отсюда и не вздумай больше к нам соваться.

Видимо, проникнувшись ее речью, собаки дружно залаяли.

– Остынь, Уизи! – Дабз оттолкнул слюнявые морды Джорджа и Эда. Но это только спровоцировало Страйкера, Бу и Скитера, которые тут же облаяли его с новой силой. – Я попросту хотел избежать суда…

– Закрой свою пасть, – крикнула Уизи. – Заткнись и уходи, пока я не рассвирепела!

– О господи, Тру! – Его щеки побагровели, а губы уродливо скривились. – Урезонишь ты ее или нет?

– Уходи немедленно! Ты пришел лишь для того, чтобы опять взбаламутить воду. Если будешь вести себя прилично, я, возможно, тебя и прощу. Когда-нибудь. Но сегодня ты меня огорчил не на шутку.

– Истерички.

Встав около сестры, Уизи взяла в руку два яйца.

– Будь другом, покинь дом черным ходом, собаки тебя проводят. – Тру рассчитывала сполна насладиться этой сценой. – Может, и петух Фред присоединится к вашей компании. Он сегодня в особо мерзком настроении, вот мы и выгнали его из курятника, чтоб выпустил пар. Так что будь начеку – он страсть как любит клюнуть, да все в глаз норовит.

Дабз прищурился.

– Теперь вы, слава богу, не моя забота.

Уизи переложила яйца из руки в руку, будто собиралась бросить, и он поспешил ретироваться.

Вслед ему раздался дружный хохот сестер.

Отсмеявшись, они вернулись на кухню, положили яйца в корзину, и вдруг Уизи жалобно всхлипнула:

– Значит, папочка мне не родной?

– Ну что ты. – Тру крепко обняла сестру. – Он тебя очень любил и считал своей дочкой.

Уизи залилась слезами, а Тру всеми силами пыталась ее утешить:

– Кто каждый день брал тебя на колени? Кто подарил тебе красный велосипед, о котором ты мечтала?

– Но у мамы был другой мужчина…

– Папа все знал. – Тру погладила ее по голове. – И простил ее. Ты была его любимой дочкой. Он очень дорожил всеми нами, и ничто не в силах изменить это.

Взяв кухонное полотенце, она утерла Уизи слезы.

Та наконец притихла, впервые за несколько минут, немного успоилась и, судорожно вздыхая, проговорила:

– Секрет, оказывается, был во мне. Страшная тайна…

– Поразительно, да? – Тру ласково улыбнулась ей. – А ты все выпытывала секреты у окружающих.

Уизи вновь разревелась.

– Я хотела тебе рассказать, попозже. Сначала нужно было все обдумать.

Уизи промокнула глаза полотенцем.

– Я рада, что теперь мне все известно.

– Все нормально, сестричка? – Тру смахнула волосы с ее лица. – Такая новость кого угодно выведет из равновесия.

Помолчав, Уизи спросила:

– И давно ты в курсе?

– С восьми лет, но о деталях я и не подозревала.

– Получается, ты хранила тайну все это время?