– В понедельник? – Лукас пристально взглянул на Джесси. – Я слышал, что в субботу ты выходишь замуж за Харрисона Тейта.

Джесси кивнула. У нее перехватило горло от невольных слез. Видя, в каком состоянии она находится, Лукас нежно погладил ее по щеке.

– Почему ты так спешишь со свадьбой, дорогая?

– У меня есть на то свои причины.

Желваки заходили на скулах Лукаса.

– Причина не связана со мной? Посмотри мне в глаза и скажи правду. Может, ты беременна?

Джесси отвела взгляд в сторону. Она боялась, что Лукас догадается о той жертве, которую она принесла во имя его.

– Нет, я не беременна, хотя мне бы очень хотелось родить от тебя ребенка. Он всегда напоминал бы мне о твоей любви.

– Я очень надеюсь, что ты будешь счастлива с Харрисоном, Джесси.

– Лукас… – с горечью промолвила Джесси. – Я не знаю, сумею ли я вынести разлуку. – Она взяла его руку с обезображенным шрамами запястьем и прижала ее к своей щеке. Ее губы дрожали. – Скажи, ты любил меня?

– Да, я любил и всегда буду любить тебя, дорогая.

На следующее утро Джесси отправилась в сад, чтобы нарезать нераспустившихся белых роз и сплести из них венок невесты. Здесь ее разыскал Харрисон.

– Вот где ты прячешься, Джесмонд! – воскликнул он, подойдя к невесте.

Он стоял на узкой, выложенной кирпичами дорожке, поигрывая золотой цепочкой от карманных часов.

– Я только что узнал, что твоя мать не будет присутствовать на церемонии бракосочетания в церкви, – неодобрительно поглядывая на Джесси, проговорил он.

– Церковь Святого Антония стоит на побережье, а мама, как ты знаешь, не желает видеть море.

– Да, мне известно, и все же… – Он замолчал и взял из рук Джесси корзинку с цветами, как будто она мешала девушке. Повесив ее на руку, Харрисон двинулся вместе с Джесси вдоль рядов цветущих роз. – Мне непонятно, как может мать не присутствовать в церкви на церемонии бракосочетания дочери! Что подумают люди? Я полагал, что свадьба состоится в одной из церквей, расположенных в глубине острова.

– Нет, я решила, что мы будем венчаться в храме Святого Антония, – твердо повторила Джесси. – Ведь это наша церковь! Мы будем ходить туда каждое воскресенье на службу, там будут крестить наших детей.

Взгляд Харрисона потеплел при упоминании о будущих детях, его наследниках. А у Джесси стало тяжело на сердце. Она чувствовала себя обманщицей и предательницей. Но разве могла она сказать правду Харрисону? А правда заключалась в том, что Джесси не желала видеть свою мать в церкви на церемонии бракосочетания, после того как та причинила ей столько зла.

– Я решила обвенчаться здесь, в Блэкхейвен-Бей, – заявила Джесси. – В городе, с которым у нас связаны детские и юношеские воспоминания.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Но ведь ты, конечно же, хочешь, чтобы в такой торжественный день рядом с тобой находилась твоя мать, чтобы она помогла тебе надеть свадебный наряд, проводила к венцу?

Джесси, затаив дыхание, взглянула в глаза Харрисона.

– Я хочу кое-что сказать тебе, Харрисон, – с замиранием сердца произнесла Джесси. – Я решила, что к свадебной церемонии мне поможет готовиться Женевьева Стржецкая.

– Женевьева Стржецкая! – в ужасе воскликнул Харрисон. – Ты, наверное, шутишь?

– Нет, не шучу. – Она забрала у Харрисона корзинку и дрожащими руками стала срезать розы. – Я говорю совершенно серьезно. Женевьева является не только моей подругой, но и тетей. Я хочу, чтобы она присутствовала на свадьбе.

– Женевьева Стржецкая приходится тебе тетей?! – изумленно переспросил Харрисон, не веря своим ушам. – О Боже, не может быть! Ее поведение нельзя назвать безупречным. Ну и родственница у тебя!

Сейчас Харрисон очень напоминал Беатрис. У Джесси возникло чувство, как будто она выходила замуж за человека, являвшегося точной копией ее матери. Такая мысль привела ее в отчаяние.

– Женевьева – сестра моей матери, Харрисон. Я недавно узнала об этом и хочу, чтобы она присутствовала на моей свадьбе, тем более что мамы не будет в церкви.

Поставив на землю корзинку и положив секатор, она подошла к жениху и, бросив на него умоляющий взгляд, поцеловала в щеку.

– Прошу тебя, не возражай.

Ласка Джесси удивила и обрадовала Харрисона.

– Ну хорошо. Я согласен, если тебе так сильно хочется.

Джесси отвела глаза в сторону. Ей стало стыдно. Она понимала, что ведет себя как последняя шлюха. Неужели она так низко пала? Джесси всегда презирала женщин, которые добиваются от мужчин всего, чего хотят, своими улыбками, поцелуями и ласками.

Однако Джесси могла только таким способом заставить Харрисона поступать, как она хотела. Ведь он не считался с ней как с человеком. Харрисон просто не стал бы слушать доводы и аргументы женщины и спорить с ней на равных, он никогда не пошел бы с ней на компромисс, а только стал бы злиться, презирать, а возможно, и ненавидеть. Теперь Джесси понимала, что женщины вынуждены прибегать к лести и своим чарам, чтобы добиться от мужчин желаемого.

Женевьева сидела на низком стульчике, держа на коленях блокнот для рисования, а в правой руке угольный карандаш. Щурясь от ветра и солнца, она делала эскиз, перенося на бумагу изображение суровых скал, возвышавшихся на побережье. В очередной раз оторвав взгляд от рисунка, она посмотрела на нагромождение каменных глыб и заметила краем глаза движение на дорожке, ведущей к ее саду. Повернув голову, она увидела всадника, скакавшего во весь опор на гнедом жеребце.

Женевьева встала, положила блокнот и карандаш на стульчик и направилась к дому, чтобы встретить гостя. Узнав всадника, она почувствовала, как у нее сжалось сердце. К ней приехал Уоррик Корбетт. Зачем он явился?

– Чем могу быть полезна? – спросила Женевьева, когда всадник спешился.

Он быстро повернулся к ней и снял касторовую шляпу.

– Госпожа Стржецкая?

– Да, я. – Женевьева улыбнулась. – Хотя, я уверена, ваша мать считает, что я недостойна того, чтобы ко мне обращались учтиво по имени или упоминали мой титул.

Молодой человек усмехнулся.

– Разрешите представиться, меня зовут Уоррик Корбетт.

– Я знаю.

Женевьева следила, правда, издалека, за тем, как взрослел и мужал ее племянник.

– Как я понимаю, вы моя тетя, – смущенно улыбаясь, промолвил Уоррик.

– Да.

Он предложил ей опереться на его руку.

– Я приехал, чтобы познакомиться с вами.

Женевьева взяла своего племянника под руку и пригласила войти в дом.

– Пройдемте на кухню, и я угощу вас прекрасным… – она хотела сказать «чаем», но, взглянув на Уоррика, закончила: – бренди.