В нескольких статьях Троцкий касался вопросов внешней политики царизма, посвятив этому комплексу специальный анализ осенью 1909 г.[653] Вновь возвращаясь к сохранявшемуся промышленному застою, статья концентрировала внимание на острой необходимости для правительства получить новые внешние займы и связывала эту проблему с усиливавшейся зависимостью царского правительства от политики Франции и Великобритании в их конкурентной борьбе с Германией. Троцкий, однако, совершенно непомерно преувеличивал степень экономической и политической зависимости царизма от западных держав вплоть до того, что объявлял «самодержца всероссийского» «крепостным мужиком английской биржи».

Несколько убедительнее рассматривались конкретные вопросы — политика на Балканах и в Персии (Иране). Впрочем, и здесь, после анализа на основе российской и зарубежной прессы позиций правительства и думских партий, звучал вывод о предательстве царизмом интересов Сербии и о том, что российские власти были готовы в удобный для них момент совершить интервенцию в Персии с целью обеспечения преобладающего влияния в этой стране.

К вопросу о внешних рынках Троцкий возвращался в статье «С Думой или без Думы?»[654]. Он полагал, что крупный внешний конфликт, то ли на Западе, то ли на Востоке, неизбежно приведёт к военному поражению России, ослабленной после войны с Японией и революции 1905–1907 гг. Правительство крайне боится войны, понимая, что военное поражение приведёт к революции. Поэтому оно знает «одно правило: молча проглатывать унижения, с христианской кротостью переносить пощёчины». В свою очередь, «военное ничтожество» царизма, по мнению Троцкого, имело пагубные последствия для его международного положения, в частности во взаимоотношениях с державами Европейского Концерта[655], ибо наводило «буржуазную Европу на размышления о непрочности всего третьеиюньского порядка»[656].

Одним из важных направлений публицистической деятельности Троцкого в этот период в газете «Правда» были попытки анализа аграрного вопроса и крестьянской политики социал-демократии, в связи с чем критике подвергалась партия социалистов-революционеров (ПСР). В «Правде», которую Троцкий считал газетой популярной, он, как правило, избегал публикаций материалов программного характера, а именно таковыми должны были стать принципиальные статьи по аграрному вопросу. Поместив две крупные работы («Крестьянство и социал-демократия» и «Дума и закон 9 ноября»[657]) в журнале польских социал-демократов Przeglad Social-demokratyczny («Социал-демократическое обозрение»), Троцкий предпочитал в своей газете публиковать статьи и обращения, несравненно более доступные для подготовленного к чтению «Правды» крестьянина. К таким статьям относились «размышления» «Вокруг мужицкой земли», где особое внимание обращалось на формирование сельского пролетариата, его перспектив и ведущей роли в решении аграрного вопроса; «Чересполосица и социализм» (она была посвящена противопоставлению чересполосицы и столыпинского хутора, с одной стороны, и общественной обработки земли, которая будет введена при будущем социалистическом порядке, — с другой)[658].

Видимо, особая острота, с которой Троцкий нападал на эсеров, была связана с тем, что их установки в определённой степени напоминали его собственную концепцию перманентной революции. Эсеровские позиции, разумеется, не только не были с ней тождественны, они имели некоторые прямо противоположные черты. Но в массовой пропаганде, в восприятии рядовых партийцев не могло не быть замеченным, что эсеры отрицали способность буржуазии стать во главе революции, что революция не должна была ограничиваться только лишь сменой власти и частичным перераспределением собственности в рамках капитализма, что она должна была вообще отменить частную собственность на землю путём её социализации, то есть передачи во владение органам местного самоуправления[659]. Эсеры, правда, предусматривали в своей программе проведение не социалистической, а социальной революции, чьей основной движущей силой они считали крестьянство, к которому примыкали бы пролетариат и «трудовая» интеллигенция. Эсеры не считали Советы 1905 г. способными исполнять какие бы то ни было государственные функции и видели в них лишь самоуправленческие органы на местах. Именно эти черты эсеровской программы и были главной мишенью атак, предпринимаемых Троцким.

Сообщения о том, что одним из руководителей ПСР, прославившейся индивидуальным террором, являлся многолетний правительственный агент и сотрудник Департамента полиции Евно Азеф, внесли деморализацию в ряды не только эсеров, но и социал-демократов. Эсеры и социал-демократы везде подозревали теперь «провокацию» и «провокаторов», а любые провалы объясняли работой правительственных агентов, причём борьба с «провокацией» становилась манией.

Троцкий был одним из немногих, кто попытался использовать дело Азефа в интересах социал-демократического движения. В германской и польской социалистической прессе он опубликовал несколько объёмных статей о «вырождении терроризма», а в «Правде» многократно упоминал дело Азефа, после чего выступил с крайне острой и едкой статьёй «Терроризм, провокация и революция»[660], но вывод сделал тривиальный: «Оживают массы, оживают. Занесут они снова над нами великую метлу. И та пролетарская метла во сто тысяч раз страшнее самой страшной динамитной бомбы».

Несколько раз внимание публициста привлекала личность главы правительства П.А. Столыпина, вначале в связи с проводимой им аграрной реформой и усилением консервативных тенденций, проявившихся в досрочном роспуске двух Государственных дум и жёстком наведении порядка в стране, а затем непосредственно после выстрелов в Киеве 1 сентября 1911 г., когда членом террористической анархистской организации и одновременно тайным жандармским осведомителем Дмитрием Богровым в театре на глазах у императора Столыпин был смертельно ранен и 5 сентября скончался. Две статьи, посвящённые гибели Столыпина и опубликованные в одном номере газеты 16 (29) ноября 1911 г., были полны неприкрытой ненависти к убитому премьер-министру, что было несвойственно Троцкому, предпочитавшему остроумную едкость откровенной грубости и злости, более характерной для Ленина.