– Надеюсь, ты говоришь правду, Фрида, иначе тебя ждет наказание. Будет о-очень больно, ты понимаешь?

Она лишь молча посмотрела на него.

18

Десять часов двадцать минут.

Вагон «Саутвэй экспресс», в котором среди косилок, мотоблоков и коробок с лодочными моторами спал Люк, выезжал из штата Нью-Йорк в Пенсильванию. Поезд на следующие три часа приобретал статус скоростного: он двигался со скоростью 79 миль в час, и не дай бог вам было оказаться у него на пути – застрять на переезде или уснуть на рельсах.

Фрида Браун в этот момент стояла у письменного стола в кабинете миссис Сигсби. Фрида надела розовую пижаму-комбинезон – куда лучше той, в которой спала дома, – убрала волосы в аккуратные хвостики, как днем, а руки сцепила за спиной.

Стэкхаус отдыхал в небольшой личной комнате, смежной с кабинетом, – дремал на диванчике. Миссис Сигсби решила его не будить. По крайней мере, пока. Она окинула девочку взглядом и не заметила ничего примечательного. Карие глаза, темно-русые волосы, загорелая кожа цвета кофе с молоком… Вот уж действительно Браун![33]

НФМ у нее, по меркам Института, был не бог весть какой. И все-таки миссис Сигсби разглядела что-то необычное во взгляде карих глаз: так смотрит игрок в бридж или вист, у которого полная рука старших козырей.

– Доктор Эванс сказал, вы знаете, где наш беглец, – произнесла миссис Сигсби. – Откуда у вас такие сведения?

– От Авери Диксона, – ответила Фрида. – Он пришел ко мне спать.

Миссис Сигсби улыбнулась.

– Боюсь, вы немного опоздали, милая. Мистер Диксон уже все нам рассказал.

– Он вам наврал. – Девочка по-прежнему сохраняла внешнее спокойствие и стояла, сцепив руки за спиной, но миссис Сигсби повидала немало детей на своем веку и знала, что Фрида ни жива ни мертва от страха. Девчонка отлично понимала риски. Однако ее уверенность – поразительное дело! – не дрогнула.

В кабинет, заправляя рубашку в брюки, вошел Стэкхаус.

– Кто это?

– Фрида Браун. Маленькая девочка, которая любит сочинять. Ты ведь знаешь, что это такое, милая?

– Знаю. Сочинять – это врать. Только я не вру.

– И мистер Диксон нам не врал. Я уже говорила мистеру Стэкхаусу, скажу и тебе: у меня прекрасный нюх на вранье.

– Почти все, что он вам рассказал, – правда. Поэтому вы ему и поверили. Но насчет Прекайла он соврал.

Миссис Сигсби нахмурилась.

– Какого еще Пре…

– Преск-Айл? – Стэкхаус подошел к Фриде и взял ее за предплечье. – Ты это хотела сказать?

– Да, только не я, а Диксон! И это вранье!

– Откуда… – начала миссис Сигсби, но Стэкхаус жестом ее остановил.

– Если он врал насчет Преск-Айла, то какова же правда?

Она лукаво улыбнулась.

– Если я скажу, что мне за это будет?

– Мы не забьем тебя током до полусмерти, вот что! – рявкнула миссис Сигсби.

– Если вы ударите меня шокером, я, наверное, что-то и скажу… Однако с Авери этот фокус не прокатил. Он ведь не все вам выдал.

Миссис Сигсби ударила кулаком по столу.

– А ну прекрати нас дурить, девочка! Если тебе есть что сказать…

Стэкхаус вновь поднял руку. Затем опустился на одно колено перед Фридой. Он был очень высокий, и потому даже в таком положении их глаза оказались на разных уровнях. Но хотя бы рядом.

– Чего ты хочешь, Фрида? Вернуться домой? Сразу скажу: это невозможно.

Фрида едва не засмеялась. Домой?! К своей отмороженной мамочке и ее отмороженным дружкам? Последний ухажер просил Фриду показать ему сиськи – мол, надо посмотреть, как она «развивается».

– Нет, домой я не хочу.

– Хорошо, а чего хочешь?

– Остаться здесь.

– Необычная просьба.

– Только чтобы без всяких уколов, опытов и без перевода на Дальнюю половину. Я хочу остаться здесь, вырасти и стать смотрительницей, как Глэдис или Вайнона. Или лаборантом, как Тони и Эван. А может, поваром, как Дуг.

Стэкхаус покосился на миссис Сигсби – она так же потрясена, как и он? Судя по ее лицу – да.

– Что ж, допустим, постоянное проживание мы тебе устроить можем… Вернее, мы тебе его устроим, если ты скажешь правду и нам удастся поймать Эллиса.

– А вот это уже нечестно! Поймать его – ваше дело, а не мое. Такое условие нельзя ставить. Если я говорю правду – это да. Ведь я действительно не вру.

Стэкхаус снова поглядел на миссис Сигсби. Та едва заметно кивнула.

– Хорошо, договорились. Выкладывай.

Фрида опять лукаво улыбнулась, и Стэкхаусу неудержимо захотелось влепить ей пощечину. Желание возникло только на секунду, но было очень сильным.

– И пятьдесят жетонов, – добавила Фрида.

– Нет.

– Сорок?

– Двадцать, – отрезала стоявшая за ее спиной миссис Сигсби. – И только если твоя информация подтвердится.

Фрида поразмыслила.

– Хорошо. А откуда мне знать, что вы сдержите обещание?

– Придется поверить нам на слово.

Фрида вздохнула.

– Ну ладно.

Стэкхаус не выдержал:

– Все, хватит торговаться! Если тебе есть что сказать, говори!

– Он сошел на берег до Прекайла. На каких-то красных ступенях. – Она помедлила, затем выдала все остальное – самое главное: – Если подняться по этим ступеням, попадешь на железнодорожную станцию. Вот туда он и отправился. На станцию.

19

После того как Фриду с жетонами (и угрозой, что все обещания отменяются, если она сболтнет кому-нибудь про разговор в кабинете миссис Сигсби) отправили к себе, Стэкхаус позвонил компьютерщикам. Энди Феллоуз прибыл из городка и сменил на посту Фелицию Ричардсон. Стэкхаус объяснил Феллоузу, что ему нужно, и спросил, можно ли это сделать тихо и незаметно. Компьютерщик ответил, что можно, однако ему понадобится несколько минут.

– Времени в обрез, – сказал Стэкхаус и по личному боксфону позвонил Рейфу Пуллману и Джону Уолшу, охранникам, которым было велено оставаться на связи.

– Не лучше ли отправить в депо местных прикормленных копов? – предложила миссис Сигсби, когда он повесил трубку. Два сотрудника полиции Деннисон-Ривер-Бенда – то есть двадцать процентов всего ее личного состава – были агентами Института.

– Это быстрее, но не так безопасно. Не хочу, чтобы какие-то лишние люди узнали обо всей этой хрени.

– Если Люк сел на поезд, он может быть где угодно!