вновь покатил по дорогам. За рулем сидел премьер-министр – единственный, кто имел права и был достаточно трезв, справа – Номбеко, а посередине – Хольгер-2 с рукой на перевязи.

Позади них, в кузове, король и графиня Виртанен продолжали любезно беседовать. У короля имелся ряд соображений насчет ее будущего места жительства. Вот, скажем, дворец Пёкштейн, близ австрийского Штрасбурга, образчик классицизма, как раз выставлен на продажу и, возможно, вполне достоин графини. Вот только отчаянно далеко от Дроттнингхольма – в смысле вечерней чашечки чаю. В этом отношении замок Сёдертуна куда лучше, и, кстати, он совсем недалеко от Гнесты. Практически средневековый. Хотя для графини, может, несколько простоват?

Сказать этого с уверенностью графиня не могла, пока не осмотрит все имеющиеся варианты, а уж потом будет судить, что простовато, а что нет.

Король поинтересовался, позволено ли будет ему и королеве присутствовать на каком-либо из подобных показов. Тем более что королева может помочь советом касательно любого дворцового парка, достойного так именоваться.

Да, безусловно, и даже очень мило, коль скоро у них есть такое желание. Было бы крайне приятно повидаться с королевой в обстановке, отличной от отхожего места, когда справляешь свои надобности.

Только в полвосьмого утра король, высаженный у входа на территорию дворца Дроттнингхольм, позвонил в звонок и какое-то время был вынужден доказывать, что он – тот, кем себя называет, прежде чем смущенный начальник дворцовой стражи впустил его внутрь. И заметил багровые пятна на королевской сорочке.

– Ваше величество ранены? – вопросил страж своего короля.

– Нет, это куриная кровь, – отвечал король. – И немножко машинного масла.

Следующей остановкой стал «Гранд-отель». Но тут начались трудности с логистикой. От братской шальной пули у Хольгера-2 поднялась температура. Второму номеру требовалось лечь в постель и принять обезболивающее, поскольку бутылка с Маннергеймовым шнапсом опустела.

– Ты воображаешь, что я соглашусь заселиться в отель и разрешу возиться с собой этому чокнутому, который меня едва не убил? – воскликнул Хольгер-2. – Да я лучше лягу на скамейку в парке и истеку кровью.

Но Номбеко уговорила его, пообещав, что он обязательно придушит брата или, на худой конец, открутит ему нос (если она не успеет раньше), но произойдет это не раньше, чем заживет рука. А улечься истекать кровью именно в тот день, когда они вот-вот избавятся от бомбы, – это же троллинг высшего уровня, нет?

Хольгер-2 слишком устал, чтобы спорить.

Где-то без двадцати девять Хольгера-2 уложили в постель и растворили в воде две таблетки трео – в качестве жаропонижающего и обезболивающего. Он залпом выпил весь стакан и заснул в пятнадцать секунд. Хольгер-1 улегся на диван в гостиной, чтобы сделать то же самое, а графиня Виртанен принялась исследовать содержимое мини-бара в одной из спален сьюта.

– Ступайте, я сама справлюсь.

Премьер-министр, Номбеко и Селестина собрались у входа в отель, чтобы обсудить в деталях то, что предстояло сделать в ближайшие часы.

Райнфельдт поедет на встречу с Ху Цзиньтао. В это время Номбеко и Селестине вместе с бомбой следует как можно осторожнее перемещаться по центру Стокгольма.

Вести придется Селестине, никакого другого водителя не осталось. Хольгера-2 подстрелили и уложили спать, а премьер-министр не мог продолжать управлять грузовиком с адским оружием и одновременно проводить встречу с председателем КНР.

Оставалась непредсказуемая, некогда юная, но по-прежнему злая злюка. Под присмотром Номбеко, но тем не менее.

Вся троица еще стояла у входа в отель, когда позвонила референт премьера и сообщила, что костюм и новые туфли ожидают его в правительственной канцелярии. Кроме того, из штаба китайской делегации поступило неприятное известие. Накануне переводчик председателя крайне неудачно прищемил себе руку дверью, и его только что прооперировали в Каролинском госпитале по поводу размозженного большого пальца и перелома четырех остальных. Председатель попросил своих сотрудников поинтересоваться, нет ли у господина премьер-министра достойного решения проблемы с переводчиком на утренней встрече и последующем завтраке? Не имел ли председатель в виду ту темнокожую женщину, с которой она встречалась возле дворца? Не знает ли в таком случае господин премьер-министр, как ее найти?

Да, господин премьер-министр это знал. Он попросил референтку минутку подождать и повернулся к Номбеко:

– Не могла бы фрекен Номбеко присутствовать на утренней встрече между мной и председателем Китайской Народной Республики? Потому что переводчик председателя лежит в больнице.

– И причитает, что умирает? – спросила Номбеко.

И добавила, не дожидаясь, пока премьер переспросит, что она имела в виду:

– О чем речь! Конечно смогу. Но как нам быть с машиной, бомбой и Селестиной?

Оставить Селестину наедине с машиной и бомбой на несколько часов… В этом не было ничего хорошего. Первой мыслью Номбеко было взять Селестинины наручники и приковать ее к рулю. Но следующая оказалась лучше. Она сбегала в сьют и вскоре вернулась.

– Твой бойфренд прикован к дивану, на котором сейчас так роскошно храпит. Попробуй только устроить какую-нибудь глупость с машиной и бомбой, пока мы с премьер-министром встречаемся с председателем Китая, и я выброшу ключи от наручников в залив Нюбрувикен.

Селестина фыркнула в ответ.

Премьер-министр Райнфельдт позвонил двум своим охранникам, попросил их прибыть к «Гранду» и забрать его и Номбеко на машине с как можно более темными стеклами. Селестине было велено выйти из кабины на первой же парковке и ждать снаружи, пока с ней не свяжутся – он сам или Номбеко. Это всего несколько часов, пообещал премьер-министр, чье терпение было на исходе, потому что вчерашний день все еще длился и кончаться не собирался.

Глава 23

О рассерженном главнокомандующем и о женщине, которая поет

Фредрик Райнфельдт с бутербродом в одной руке и чашкой тройного эспрессо в другой уселся в свое кресло в кабинете. Он только что преобразился – принял душ и облачился в костюм и туфли без глины. В другом кресле сидела его южноафриканская китайская переводчица с чашкой шведского чая в руке. В той же одежде, что и вчера. Впрочем, на картофельное поле она не ходила.

– Ага, так вот вы какой, когда не угвазданный, – отметила она.

– Который час? – спросил премьер-министр.

Было без двадцати десять. Время подготовить переводчика еще оставалось.

Премьер-министр поделился с Номбеко, что планирует пригласить Ху Цзиньтао в Копенгаген на конференцию ООН по климату в 2009 году, когда сам он станет председателем Евросоюза.

– Так что придется немножко потолковать про окружающую среду и вклад в это дело, – сказал он. – Я бы хотел, чтобы Китай тоже подписал соглашение по климату.

– Понимаю, – отозвалась Номбеко.

Кроме того, премьер отметил тонкий момент: он