Княжна Екатерина Алексеевна, носившая тогда званиегосударыни-невесты, была окружена княгинями и княжнами из рода Долгоруких, вчисле которых были ее мать и сестры. Многих удивляло, что нигде не было виднохорошенькой родственницы Долгоруких по имени Дарья, недавно появившейся придворе и, по слухам, заинтересовавшей императора, однако это и понятно: зачемнапоминать о мимолетных увлечениях?

Итак, продолжу. По церемонному приглашению, произнесенномуобер-камергером, невеста вышла из дворца и села вместе со своей матерью исестрою в карету, запряженную цугом, на передней части которой стоялиимператорские пажи. По обеим сторонам кареты ехали верхом камер-юнкеры,гоф-фурьеры, гренадеры и шли скороходы и гайдуки пешком, как требовал этикет.За этой каретой тянулись другие, наполненные княгинями и княжнами из родаДолгоруких, но так, что ближе к той карете, где сидела невеста, ехали те изрода Долгоруких, которые по родственной лестнице считались в большей близости кневесте; за каретами с дамами долгоруковского рода тянулись кареты, наполненныедамами, составлявшими новообразованный штат ее высочества, а позади нихследовали пустые кареты. Сам обер-камергер, брат царской невесты, сидел вимператорской карете, ехавшей впереди, а в другой императорской карете,следовавшей за ним, сидели камергеры, составлявшие его ассистенцию. Этотторжественный поезд сопровождался большим числом гренадеров.

Хотя фамилия Долгоруких есть одна из древнейших в России итеперь самая могущественная по милости к ней царя, они, однако же, боятсядругих, и страх их доказывается тем, что в день обручения караул во дворцесостоял из целого батальона гвардии в 1200 человек, когда в обыкновенное времяего занимают только 150 человек. Гренадерской роте, которой капитаном фаворит икоторая состоит из 100 человек, было приказано войти в залу тотчас же за царем,как бы для большей церемониальности, но в сущности, чтобы быть поближе ксобранию и занять все двери; им даже приказано было зарядить ружья патронами,чтобы, если кто-нибудь (чего боялись и что бывало прежде) захотел произвестикакой-нибудь беспорядок для воспрепятствования церемонии, они стреляли бы внедовольных. Это распоряжение сделал фаворит без ведома фельдмаршалаДолгорукого, своего дяди, который был поражен, увидя в зале эту роту. Остермантакже был поражен этой новостью.

Сказанный батальон еще находится наготове вблизи дворца, ичто замечательно, он держит караул в комнатах, в которых живет фаворит. Извсего этого высокий ум короля нашего государя поймет не только то, что в этомбраке руководит единственно честолюбие (царь, мальчик в четырнадцать лет,отдается им в руки без понимания сущности дела и с безразличием), но и то, чтоони при этом боятся народа, привыкшего к заговорам и возмущениям.

Но вернемся к описанию обручения.

Поезд двинулся из Головинского дворца через Салтыков мост наЯузе к Лефортовскому дворцу.

При въезде на двор дворца орел, украшавший триумфальнуюарку, случайно был сорван и с грохотом упал на землю. Говорили, что это дурноепредзнаменование, однако оно не приостановило церемонию.

По прибытии на место обер-камергер вышел из своей кареты истал на крыльце, чтобы встречать невесту и подать ей руку при выходе из кареты.Оркестр заиграл, когда она, ведомая под руку братом, вошла во дворец. Невестабыла в платье из серебряной ткани, плотно обхватывавшем ее стан; волосы,расчесанные на четыре косы, убранные большим количеством алмазов, падали вниз;на голове – маленькая корона; длинный шлейф ее платья никто не нес. Княжнаимела вид скромный, но задумчивый, лицо бледное.

Недалеко от меня находился английский консул Рондо ссупругой. Леди Рондо умиленно прошептала: «Прекрасная жертва!» Удивительноглупа эта особа, которая не понимает, кто жертва в этом скоропалительном браке.

В одной из зал дворца, назначенной для обручальноготоржества, на шелковом персидском ковре поставлен был четвероугольный стол,покрытый золотой материей. На нем стоял ковчег с крестом и две золотыетарелочки с обручальными перстнями. По левой стороне от стола, на другомперсидском ковре, поставили кресла, на которых должны были сидеть бабка государяцарица Евдокия Лопухина, ныне названная инокиня Елена, и невеста, и рядом сними на стульях мекленбургские принцессы и Елизавета, а позади их поставленыстулья в несколько рядов для разных родственников невесты и знатных дам. Поправой стороне от стола на персидском ковре стояло богатое кресло для государя.

Обручение совершал новгородский архиепископ ФеофанПрокопович. Над высокою четою во время совершения обряда генерал-майоры держаливеликолепный балдахин, вышитый золотыми узорами по серебряной парче.

Когда обручение окончилось, жених и невеста сели на своиместа и все начали поздравлять их при громе литавр и при пушечной троекратнойпальбе. Принцесса Елизавета была одной из первых, публично поцеловавших рукуновой императрицы.

Фельдмаршал князь Василий Владимирович Долгорукий произнесцарской невесте знаменательную речь:

«Вчера я был твой дядя, нынче ты мне государыня, а я тебеверный слуга. Даю тебе совет: смотри на своего августейшего супруга не как насупруга только, но как на государя, и занимайся только тем, что может быть емуприятно. Твой род многочислен и, слава Богу, очень богат, члены его занимаютхорошие места, и если тебя станут просить о милости для кого-нибудь, хлопочи нев пользу имени, а в пользу заслуг и добродетели. Это будет настоящее средствобыть счастливою, чего я тебе желаю».

В Москве говорят, что этот фельдмаршал, хотя и дядя царскойневесты, противился браку ее с государем, потому что не замечал между ним и еюистинной любви и предвидел, что проделка родственников поведет род Долгорукихне к желаемым целям, а к ряду бедствий.

В числе приносивших поздравления царской невесте был иМиллесимо как член имперского посольства. Когда он подошел целовать ей руку,она, подававшая прежде машинально эту руку поздравителям, теперь сделаладвижение, которое всем ясно показало происшедшее в ее душе потрясение. Царьпокраснел. Друзья Миллесимо поспешили увести его из залы, посадили в сани ивыпроводили со двора.

По окончании поздравлений высокая чета удалилась в другиеапартаменты; открылся блистательный фейерверк и бал в большой зале дворца.Гости заметили, что инокиня Елена, несмотря на свою иноческую одежду,показывала на лице сердечное удовольствие. Зато царская невеста былачрезвычайно грустна и постоянно держала голову потупивши. Ужина не было,ограничились только закускою. Невесту отвезли в Головинский дворец с тем жецеремониальным поездом, с каким привезли для обручения.

Наблюдая церемонию, я заметил, что его царское величестводелал все как-то равнодушно, не смотрел в лицо своей невесты и не показал нималейшего признака любви к ней. Даже когда произошла возмутительная сцена сМиллесимо, не выразил никакого гнева, только покраснел.