Теперь добавьте к процессу решения проблемы известный с давних пор принцип «бритвы Оккама»: если существует ряд возможных решений, то правильным, скорее всего, будет самое простое, основанное на наименьшем количестве допущений. Аарон Косминский, который жил в самом центре Уайтчепела, или кто-то очень похожий на него, скорее всего, и был серийным убийцей, известным как Джек Потрошитель. Это самое простое решение с наименьшим количеством допущений. Роберт Хаус в статье «Новый взгляд на Аарона Косминского» на веб-сайте casebook.org предлагает очень подробные и убедительные аргументы в пользу виновности подозреваемого Косминского, основываясь на всех последних достижениях геопрофилирования{345}.

Был ли то Косминский или кто-то другой – серийный убийца Джек Потрошитель выделяется из общей массы в самом прямом смысле слова – не только из-за своей известности, полученной в «газетной столице Великобритании», но и с точки зрения современных знаний о поведенческих стандартах серийных убийц. Роберт Кеппел, который разработал компьютерную систему для штата Вашингтон, чтобы отслеживать и связывать дела об убийствах, – Систему отслеживания расследования убийств (Homicide Investigation Tracking System, или HITS), загрузил данные Джека Потрошителя в систему и сравнил почерк убийств в Уайтчепеле и характеристики образа действий преступника с 3359 случаями убийств из базы данных HITS. В Вашингтоне, где обитали такие «плодовитые» маньяки, как Тед Банди, Убийца с Грин-Ривер и Роберт Йейтс, система HITS не нашла совпадений с Джеком Потрошителем по образу действий и почерку преступлений. Только убрав некоторые характеристики, Кеппел нашел лишь несколько похожих убийств. Из отчета Кеппела: «В базе данных имеется лишь девять случаев, когда тело жертвы подверглось осмотру, было вскрыто или искалечено, при этом женщин из них всего шесть, а проституток – лишь одна. Есть только два случая – оба с жертвами женского пола, но не проститутками, – в которых отмечено необычное положение тела жертвы, а также осмотр, вскрытие или уродование полостей тела. Что еще более важно, нет случаев, в которых тело проститутки находилось бы в необычной позе и при этом имелись изуродованные, вскрытые или осмотренные полости{346}.

Джек Потрошитель действительно не имел аналогов. Уникальный в своем роде сексуальный серийный убийца-некрофил, достойный появления целой секты рипперологов, участники которой одержимы поисками человека, скрытого под маской монстра. Однако вероятность, что мы когда-либо окончательно установим его личность, слишком мала.

Рипперологи, знакомые с отношениями между конкурирующими отделами полиции, которые расследовали дело Потрошителя (Службой столичной полиции Лондона и городской полицией), вкупе с остервенелой враждой среди лондонских газет, стремящихся первыми напечатать новости по делу, спорят, могло ли из-за этого расследование убийств в Уайтчепеле 1888 года зайти в тупик. Надо отметить, что в деле Джека не наблюдается слепоты связей: убийства почти сразу связали между собой и признали деянием рук одного серийного убийцы, пусть даже в то время и не существовало такого термина. Нетрудно представить, насколько лондонская полиция могла бы преуспеть в расследовании дела об убийствах в Уайтчепеле, будь у них в распоряжении современные технологии вроде дактилоскопии, геопрофилирования и анализа ДНК!

Какими историческими или социальными факторами можно объяснить низвергнувшийся в XIX веке на мир поток сексуальных серийных убийц? Во-первых, секс окончательно загнали в подполье. Хотя проституция сама по себе осуждается с давних пор, сексуальность в целом выражалась до середины XIX века гораздо более открыто. Вплоть до 1860-х годов Викторианской эпохи для британцев высшего класса все еще не возбранялось купаться нагишом на общественных пляжах, хотя если они желали уединиться, то в море можно было выкатить специальные кабинки для купания на колесах{347}. Через двадцать лет, то есть к 1880-м, подобное было уже немыслимо.

Автор и социальный критик Колин Уилсон предполагает, что в росте садистских сексуальных серийных убийств основную роль сыграли два фактора: экспансия женской рабочей силы и новая сексуальная чувственность, которая нашла отражение в возникшем жанре порнографической литературы{348}.

По утверждению Уилсона, сегодня каждый мужчина знает, что большинство женщин, с которыми он сталкивается в городе, для него недоступны. Однако в XIX веке (большей его части) все было наоборот. Проституцией занимались тысячи обездоленных городских женщин, и ими мог завладеть любой мужчина с парой монет в кармане. Но в последние десятилетия XIX века выяснилось, что женщины лучше, чем мужчины, печатают на машинке, замечательно работают продавщицами и так далее. Представители нового среднего класса также начали нанимать тысячи молодых женщин в качестве домашней прислуги. Теперь мужчины столкнулись с большим числом удачно трудоустроенных и недоступных им женщин, а на это наложилась философия Викторианской эпохи, гласящая, что секс не для продолжения рода – вещь неестественная и нездоровая. Женщины стали недосягаемым объектом запретного желания – гарантированный рецепт взрывоопасного коктейля из дезориентированного и фатально извращенного либидо.

Кроме того, характер порнографической литературы внезапно изменился, отражая новую викторианскую культуру, направленную на подавление сексуальности. В прошлых столетиях эротическая литература и живопись изображали секс открыто и свободно. Им следовало наслаждаться, смаковать ощущения, как за вкусным обедом. Но в XIX веке порнографическая литература стала брать пример с творчества маркиза де Сада. Он описывал секс как нечто запретное – табу, которое можно нарушить только через вуайеризм, тайное соблазнение, плен, применение силы и изнасилование. В порнографическом романе XIX века добродетельная викторианская женщина могла наслаждаться сексом только в том случае, если ее подавляли и принуждали к нему силой.

Обычным в ту пору сюжетом стал захват невинных викторианских путешественниц пиратами или похотливыми турками. В таких историях женщины открывали для себя удовольствия секса после изнасилования в гареме. Детей изображали сексуальными существами, способными на намеренное соблазнение дворецкого. В книгах смешивались сцены рабства, порки и секса, причем последний почти всегда означал для женщины боль и потерю девственности – часто в детском возрасте и с обильным кровотечением. В эпоху, когда печатные издания представляли собой все доступные средства массовой информации, эта дешевая, популярная, продаваемая выпусками, как журналы, литература оказала огромное влияние на воображение скучающих, разочарованных и подавленных мужчин, среди которых, без сомнения, был и Джек Потрошитель.